Наследие аристократки

Филипп был в курсе этого действия. Когда на аукцион выставляли предмет важной исторической ценности, власти посылали туда своего представителя. Он ждал, когда назовут последнюю ставку и молоток стукнет в последний раз, закрепляя рыночную стоимость вещи, после чего требовал передать лот государству. Покупатель по закону был обязан отказаться от вещи и передать ее в Лувр. Такой поворот, конечно, очень расстраивал того, кто сделал последнюю ставку и уже думал, что заполучил желаемый антиквариат. Но это был риск, и в «Кристис» серьезных покупателей предупреждали о таком исходе. Представитель государства позволил другим украшениям Марии-Антуанетты перейти в частные руки, но на диадему наложил запрет. Дело в том, что в Лувре находился портрет королевы в этой диадеме.

Аукцион продолжился, но происшествие добавило ему остроты и драмы. Скоро все лоты из каталога были проданы, многие – по заоблачным ценам, и в десять вечера торги закончились. Счастливые покупатели направились оформлять драгоценности в собственность и делать распоряжения по доставке. Многие предметы купили известные ювелиры из Лондона и Нью-Йорка. Одну из самых высоких ставок сделало частное лицо из Гонконга. В такие моменты Филипп забывал о сожалениях насчет перевода из отдела искусств. Большой ювелирный аукцион оказался волнительным действием – особенно эпизод с диадемой, которую представитель государства потребовал оставить народу Франции.

– Все прошло отлично, – сказал Филипп Жилю, когда зал опустел и они пошли к выходу.

Действительно, это были самые успешные торги за последние годы, особенно если учесть, что драгоценности поступили от разных владельцев. Обычно самыми прибыльными были аукционы, на которых продавали вещи какого-то одного человека. Филипп хорошо помнил, с каким успехом прошли торги украшений, принадлежавших Элизабет Тейлор. Но сегодняшний вечер показал, что из любого правила бывают исключения.

Филипп вернулся в отель в возбужденном состоянии. Ему надо было с кем-то поделиться своими впечатлениями, и он позвонил маме, но ее не оказалось дома. Валери вела очень насыщенную жизнь, полную самых разных занятий – она ходила на лекции по искусству, заседала в разных комиссиях, встречалась с друзьями. Потому ее порой было сложно застать на месте. Филипп оставил ей сообщение на автоответчике и подумал, не позвонить ли Джейн. Но в итоге решил, что это будет глупо. Они были не настолько близки, к тому же Джейн сейчас работала, и в итоге Филипп оставил эту мысль.

Следующий день был тоже волнительным. Он помог Жилю разобраться с различными документами и распоряжениями, которые касались вчерашнего аукциона, а в одиннадцать поехал в офис «Картье», на Рю де ла Пэ. Глава архивного отдела – мужчина в возрасте, который проработал в «Картье» тридцать лет, – ждал Лоутона в кабинете. На столе перед ним лежала папка с документами.

Он искренне гордился ювелирами своей фирмы и прекрасно разбирался в украшениях, которые те создавали под заказ для серьезных клиентов. Глава архива мог точно сказать, в какой период был выполнен тот или иной предмет, чем он отличался от других, придуманных тем же ювелиром в то же время, что в нем было необычного. А еще ему нравилось делиться своими знаниями с теми, кто искренне этим интересовался.

Глава архива достал из папки список драгоценностей, о которых запрашивал Филипп, и начал рассказывать о каждой вещи.

Начал он с кольца, украшенного огромным изумрудом. Это было первое украшение, которое заказал у них граф ди Сан Пиньели для своей супруги. Центральный камень имел вес в тридцать карат и огранку «изумруд». После двух лет работы в ювелирном отделе Филипп, конечно, знал, что так называется прямоугольная форма огранки, которую применяют ко всем камням высшей пробы, не только к изумрудам. Раньше он в таких тонкостях не разбирался. Красоту главного камня оттеняли два изумруда по бокам размером по четыре карата, с огранкой «триллион» в виде треугольника.

Судя по записям на прекрасно сделанных эскизах, кольцо создавалось в качестве свадебного подарка невесте. Граф заказал его в конце 1942 года, и ювелиры работали над ним шесть месяцев. Это было прекрасное произведение искусства.

Украшенный бриллиантами и жемчугом чокер Умберто подарил супруге через год, на день рождения. На эскизах сохранились размеры шеи Маргериты.

– У нее была лебединая шея – длинная, тонкая, аристократическая, – с улыбкой сказал начальник архива. В документах оказалась фотография хозяйки, на которой она была снята в этом украшении. Филипп захотел напечатать ее в каталоге – с разрешения фирмы «Картье», конечно, и с выражением благодарности ее архиву.

На фотографии Маргерита была в вечернем платье из белого атласа. Улыбаясь, она держала Умберто под руку и выглядела элегантно.

– Также мы продали ему очень дорогое жемчужное ожерелье, – продолжил глава архива. – Оно есть в вашем списке. Это украшение граф нам не заказывал, а купил в нашем бутике. Все жемчужины натуральные, что сейчас большая редкость.