Наследие Десяти

– Вот значит что, – выплюнул он, – похоже, сам дьявол снизошел до меня, чтобы предложить сделку. Боюсь представить, что он потребует взамен.

Кристиан лукаво улыбнулся:

– Я бы не пришел сюда, не будь мне наверняка известно о непричастности Адлербергов к событиям на Мельнисе. К счастью, данные, что я могу предоставить Верховному суду, тут же убедят в вашей невиновности и Галактический Конгресс.

– И какова плата? – тихо уточнил Питер.

– Поддержка моего дома, – ответил Кристиан. – Голос Адлербергов в пользу Диспенсеров.

– И? Мне нужны полные условия. Я не идиот.

– И Андрей Деванширский, – отозвался юноша, и на мгновение Адлербергу показалось, что его глаза потемнели на несколько тонов. – Я хочу знать о нем все. Увлечения, сильные стороны, слабости, детские страхи – все истории и секреты. Насколько мне известно, вы не просто были его ближайшим другом. – Питер невольно вздрогнул, когда Диспенсер упомянул об их отношениях с Андреем в прошедшем времени. – Вы выросли рядом с ним, а значит, видите его насквозь. – Вынув руки из карманов, Кристиан подошел вплотную к стеклу. – Расскажите мне все об Андрее Деванширском, и я спасу вашу семью. Что скажете?

Питер стоял лицом к стеклянной стене и внимательно вглядывался в своего нового знакомого. Всю свою жизнь он представлял Кристиана Диспенсера совершенно другим – слабым, убогим, безвольным и болезненным отпрыском Джорджианы, трусливо прячущимся под ее юбкой после смерти отца. Кажется, в своих догадках он знатно облажался. За всю жизнь лишь один человек произвел на него столь же сильное впечатление – Андрей Деванширский. Питер горько усмехнулся своим мыслям. Может ли быть так, что десять лет назад он выбрал не ту сторону?

Питер улыбнулся и в следующий момент, сделав пару резких шагов по направлению к Кристиану, приблизился к стеклянной стене и грубо сплюнул под ноги.

– Вот тебе мой ответ, – ожесточенно процедил он, со всей силы ударив кулаками по стеклу. – Думал купить меня, как базарную мразь? Я тебе не шлюха! Можешь хоть лично казнить всю мою семью, но уверяю тебя: ни я, ни мой отец, ни одна из моих сестер не скажут ни слова. В пекло тебя! В пекло Эндрю! В пекло грязную потаскуху Понтешен! Мне плевать, как вы все расправитесь друг с другом. Варитесь в своем дерьме сами, но не смейте вмешивать меня и мою семью. Адлерберги не продаются.

Когда Питер еще раз со всей силы ударил по перегородке, Кристиан даже не моргнул. Его лицо было непроницаемо. Лишь всего на мгновение Адлербергу вдруг показалось, что в глазах юноши всколыхнулась глубинная печаль. Ни презрения, ни ярости, ни отвращения – только грусть и боль, неразрывно сплетенные между собой.

– Какая преданность, – просто сказал Кристиан, и в его голосе не было ни тени иронии. – Возможно, если бы в свое время рядом с моим отцом оказались такие же люди, сейчас он был бы жив.

Глава 21 Красный реестр

«Андрей Деванширский ничего не говорил, потому что ему было важно тебя контролировать…»

«Никто не предполагал, что род Понтешен не был прерван, для меня это такой же сюрприз…»

«Мне неизвестно, насколько велика твоя сила. Нет никаких свидетельств того, что у Анны или у кого-то из членов ее семьи проявлялись способности Десяти».

«Понтешен очень влиятельны. После того как ты вернешь свои земли в Галактическом Конгрессе, расстановка сил в центральном регионе кардинально изменится».

Голову заполнили обрывки фраз, истязающие сознание. Они звучали так громко, как будто их кричали мне в уши сразу несколько человек. Тяжело дыша, я облокотилась о раковину. Фаланги пальцев свело от холода. Щеки щипало, словно на морозе, пока в течение последних десяти минут я умывалась ледяной водой, остужая опухшее и пылающее от слез лицо и промывая рот. Только за сегодняшнее утро меня вырвало трижды. Желудок отказывался принимать пищу, так же как сознание – реальность.

Кристиан Диспенсер – я все еще не могла до конца осознать, что это действительно был он, – говорил просто, холодно и бесстрастно, один за другим вбрасывая факты, вбивающие в сердце гвозди.

«Я не могу винить тебя в том, что случилось на Мельнисе. Я понимаю, но другие не поймут. Поэтому все, что остается, – это молчать».

«Тебе придется научиться с этим жить».

«Будет становиться хуже, пока ты не научишься контролю».