Наследие дракона

Её увлёк хоровод воспоминаний о прошлом и волнений о будущем. Вот мелькнули мысли о несостоявшейся свадьбе. Едва отпустив их, сознание тут же подхватило тревогу о краже и о том, что впервые за столько лет мир оказался под угрозой. Следом потянулись образы из легенд о войне, сражениях, подвигах. Истории героев сменяли друг друга и никак не могли отпустить. И тогда Киоко крикнула. Не вслух. Внутри. Стоя в вихре звуков, образов и переживаний и силясь избавиться от назойливых мыслей, она закричала:

– Хватит!

И все замерли. Шепотки еще звучали, но теперь все её мысли словно смотрели на неё в ожидании: что она сделает дальше?

Киоко мысленно отбросила несколько самых назойливых тревог и возвела вокруг невидимую преграду, твёрдо решив, что ни одна мысль не сможет ее преодолеть. Она села в середине своей прозрачной комнаты, скрестила ноги, вытянув ступни наверх, как учил Акихиро-сэнсэй, и выдохнула, позволяя мыслям вновь закружиться в своём безумном танце.

Вокруг снова всё беспорядочно замелькало. Она слышала голоса прошлого и будущего, настоящие и вымышленные. Но в этот раз никто не мог подойти к ней достаточно близко, никто не мог её коснуться. И там, в своей внутренней комнате, она закрыла и внутренний взор, оставляя мысли где-то далеко позади, погружаясь ещё глубже в себя и в мир вокруг себя.

Там не было ничего. Так ей показалось сначала. Потом ничего стало обретать осязаемость и запахи. В руках защипало. Сладковатый аромат дыма и сырой земли. Снова он. В этот раз Киоко не цеплялась, не пыталась удержать. Позволила аромату витать рядом, течь своим путем, просто быть.

Вместо того чтобы задержаться в этом состоянии, она расслабилась ещё сильнее, погрузилась ещё глубже. Запах стал ярче. Теперь она чувствовала, что пахнет не совсем землёй. Скорее влажной почвой и дождём, прелыми листьями. Это был запах завершения времени жизни, запах ночного месяца. Она различила в нем оттенок жжёной мяты. Не дым, а тлеющая трава.

Этот аромат окутал её, а покалывание в пальцах разошлось по коже выше. Сначала до локтей, затем до плеч. Переползло на грудь и коснулось сердца.

И всё стало так прозрачно и ясно, что Киоко удивилась, как не видела этого раньше. Вот же она, жизненная сила Норико. Такая понятная, такая близкая. Разве можно было её не замечать?

Она вдохнула глубже и почувствовала, что это и есть та оболочка, то внешнее, что держит душу в плотном мире. Слишком нежная для грубой материи, она оплетена ки, чтобы жить на земле. Но вобрать это в себя не выйдет. Это чужая сила.

Тогда что же… Что…

И Киоко поняла. Она позволила ки Норико уплыть, раствориться там, где плескались чужие отдалённые жизни. Ей нужно было уловить собственную ки, чтобы преобразить её. Но как?

Если внешний мир требует растворения, то познание собственного мира требует… чего оно требует?

Киоко плыла по течению, позволяя мыслям бродить вокруг. Вот её мир, она смотрит на него своим внутренним взором, но как его почувствовать?

Она вспомнила, как впервые ощутила своё сердцебиение. Не услышала, а почувствовала, как сердце качает кровь, как его удары эхом отдаются в жилах. Возможно, она не так уж ошиблась, когда сосредоточивалась в первый раз? Просто нужно было сосредоточиваться на другом.

Она дёрнула левым мизинцем, чтобы вернуть ощущение тела. Вот оно. Пальцы, ладони, обнимающие мягкую шерсть. Ноги, которым уже становится слишком жарко от тепла животного. Её тело. Каждая частичка кожи. Каждая мышца. Каждый орган. Она позволила вниманию свободно течь внутри неё и разыскивать то, за что можно ухватиться. Киоко не могла потрогать собственную силу и не могла ощутить её аромат. Она была ею, и это всё осложняло. Что она должна почувствовать? Как поймет, что это то самое?

Ногам вдруг стало легко, по ним пробежался ветерок, охлаждая горячую кожу. Киоко открыла глаза и обнаружила Норико, сидящую напротив и старательно вылизывающую свой хвост, который почему-то был мокрым.

– Что-то случилось?

– Угу, – промычала Норико, отрываясь от влажной шерсти, – жарко стало, я подошла к воде, а там рыба, что-то засмотрелась, хотела поймать, но от возбуждения не заметила, как хвост намочила. Он иногда живёт своей жизнью, – она снова принялась вылизываться.

– Ладно, я кое-что поняла.

– Да? – Норико снова отвлеклась, но в этот раз даже обернула лапы хвостом – приготовилась слушать.

Киоко приосанилась и не смогла сдержать улыбку. Она чувствовала, что приоткрыла дверь в какой-то неизведанный мир, где ей ещё предстоит освоиться. Но одно то, что ей удалось заглянуть так глубоко в себя и понять столь важное, вызвало волну гордости, которую невозможно было унять. Да и не хотелось.

– Ты пахнешь ночным месяцем. И на ощупь как комочек огня. Ну, не совсем огня, а будто что-то искрящееся. Не знаю, что это, но это довольно щекотно и не очень приятно.

– Ночным месяцем, значит? Интересно. Я тоже чувствую запахи тех, кого убиваю.

Киоко сморщилась.

– Что? Не всем так повезло, некоторым нужно платить за свои навыки!

– Не то чтобы за это ты платила. Скорее твои жертвы…