Наследие дракона

Глаза болели, из-за слез всё вокруг расплылось неясными пятнами. Крыло ныло, а ведь он вырвал всего несколько перьев. Пять? Шесть? Он представил, сколько их ещё рвать, и слёзы полились с новой силой.

Акито поднял морду, сел напротив и серьёзно заговорил:

– Я понимаю, ты хочешь быть среди своих, – ни намёка на жалость в голосе.

Хотэку опустил глаза, не вынося прямого взгляда. Волк вздохнул, листья под ним зашелестели, и Хотэку почувствовал его дыхание над своим ухом.

– Только там нет твоих. Ты готов избавиться от крыльев и отказаться от неба, чтобы жить на земле среди тех, кто ненавидит тебе подобных. Ты правда хочешь этого?

Хотэку открыл рот для ответа, но Акито его перебил:

– Подумай хорошенько. Я спрошу лишь однажды. Ты уверен, что готов отказаться от свободы ради жизни в Иноси?

Во рту стало сухо. Он кивнул. Он готов. Акито ошибается, в лесу он заперт, а там его свобода.

– Хорошо. Мы достанем тебе человеческую одежду, которая спрячет крылья. Никому их не показывай. Мы найдём тебе подходящую семью, где тебя примут и не станут лезть с расспросами. Я придумаю, как тебе жить среди людей. Только пообещай, что перестанешь рвать свои крылья.

– Обещаю! – Хотэку всхлипнул. Он даже не думал над ответом. Конечно, он обещает! Конечно, он сделает всё, если его отведут в город.

Подготовка заняла несколько дней. У Акито были приятели по всему лесу и за его пределами. Он даже знался с одним отшельником, поселившимся на западе Ши, и тот стал его глазами и руками в городе. Человек нашёл мальчику семью. Ему подобрали одежду по возрасту – не новую, но и не совсем лохмотья, чтобы не отталкивать своим видом. Кимоно выбрали на размер больше, чтобы оно легко надевалось на крылья, скрывая их. Позже они доставят ему немало неудобств, но он так и не решится отсечь их, хотя и подумает об этом бесконечное количество раз, каждое утро неизменно перетягивая их ремнями, каждый вечер освобождая и пытаясь справиться с болью занемевшей плоти.

Когда всё было готово, Хотэку привели на опушку леса, туда, где начинались поля и откуда тропа вела прямо в столицу. Акито не мог сопровождать его дальше, и здесь они распрощались.

– Прости, что я вас тогда бросил, – Хотэку помнил, как Акито его оберегал, и всё это время знал, что виноват перед ним. За то, как поступил. За то, что не отплатил ему за доброту. Если бы не оками, Хотэку погиб бы в лесу ещё в четыре года и о нём не осталась бы даже памяти.

– Не стоит, – Акито приподнял морду и посмотрел ему в глаза.

От взгляда волка – такого осмысленного, такого ясного, словно он заглядывает в самое нутро, видит всю твою суть, – Хотэку всегда было не по себе. Хотелось спрятаться, но прятаться было некуда, и пришлось встретить его с теми крохами достоинства, на которые Хотэку был сейчас способен.

– Ты сделал свой выбор тогда, и посмотри, кем ты стал.

А это уже повеселило.

– Ты же ненавидишь самураев, а я служу в самом близком к императору войске, в личном подчинении у сёгуна. Ты должен презирать меня.

– Хотэку, я никогда не буду тебя презирать. Ты нашёл то, что искал. И ты боролся за это. Пусть сначала я и отказывался принимать твой выбор, но он такой, какой есть. И я горжусь, что у тебя хватило сил отстоять его тогда. Хватило смелости мальчишкой отправиться в новый мир и искать новый дом. Ты достойный ёкай, Хотэку. О каком презрении ты говоришь? Это вызывает лишь уважение.

Это было нечестно. Акито должен был винить его. Десять лет Хотэку сам тащил непосильный груз вины и мечтал о прощении, а теперь выясняется, что никто не ждёт от него извинений. Лучше бы Акито рычал, ненавидел, возможно, даже прогнал.

Грудь больно сдавило. Волк смотрел молча, а Хотэку пытался найти нужные слова. И когда наконец был готов нарушить тишину – кусты зашевелились, и оттуда высунулась ещё одна волчья голова. Такая же сияющая шерсть, как у Акито. Хока.

Волчица шагнула вперёд и чуть склонила голову набок, изучающе глядя на Хотэку.

– Ну здравствуй.

За ней, прикрываясь хвостом матери, робко топтался волчонок. Видимо, боялся чужих. И правильно. В Ши лучше не бежать к каждому встречному в порыве дружелюбия. Но было заметно, что малыша мучает любопытство. Он то и дело выглядывал и пытливо смотрел на Хотэку своими большими янтарными глазами.

– Здравствуй, Хока, – тихо ответил он. – Рад тебя видеть. То есть вас, – он слегка наклонился и подмигнул волчонку. – Джиро? Отец мне о тебе рассказывал. Кажется, ты славный малыш! Хочешь поиграть?

Джиро недоверчиво покосился, но вышел из-за спины матери.

– Мама, это кто?

– Это Хотэку, – подал голос Акито. – Твой старший брат. Помнишь, я тебе рассказывал?

Хотэку готов был разрыдаться от этих слов, но перед Джиро это почему-то показалось стыдным. Нет уж, старшие братья не плачут, даже от счастья.

Хока поджала хвост и неотрывно смотрела на Хотэку. Вот кто действительно не был рад его возвращению. Что бы Акито ни говорил, а не все приняли его уход из семьи и леса. Значит, он не зря таскал за собой свою вину. Но вымаливать прощение у Хоки пока не решался. Не сейчас. Рано.