Наследие Кагана

— А если близкие умершего не выполнили его предсмертную просьбу, это как-то повлияет на путь в мир мертвых? Или может он останется здесь, ожидая исполнения своего прошения?

Служанка посмотрела на меня с сопереживанием. Тяжело вздохнув, она замерла, держа мои штаты в своих грубых, морщинистых руках.

— Моя бабушка рассказывала мне, что не смогла выполнить просьбу умирающего отца, так вот ее мать тогда ей сказала, что отец уйдет в мир мертвых, но будет гневаться, душа будет беспокойная, мучиться будет и страдать. А живые из-за этого всякий сон потеряют, ведь поветрие есть «душа мертвого беспокоится, а кровные уснуть от этого не могут». Так и случилось, бабушка моя спать совсем не могла, как ляжет то, чтобы ко сну отходить, так сердце стучать начинает беспокоиться. Ну, так и мать ей говорит, мол, проведем обряд погребения так, мол, может и успокоится все. Но бабушка моя не хотела рисковать и пошла она к знахарке и рассказала так, мол, и так, пожелания отцовское ну никак не могу выполнить, его еще не погребли, а я уже спать не могу. Так ей знахарка и сказала, что они ведь почему так волнуются за просьбы, считают это как неоконченное дело, и потому покой там обрести не могу, да и к живым не могут наведаться для успокоения. Связь то с живыми обрывают в костре. Так она ей и сказала когда тело огонь очистит ты прах собери и вместо полевой земли в дали от дома, посади деревце, а корни прахом этим присыпь силы умершего уйдут в дерево с его ростом, и если дерево растет хорошо не болеет значит и душа на том свете спокойна и счастлива, а если дерево заболеет или погибнет, значит душа не успокоилась и ждет исполнения просьбы.

— И что случилось с деревом вашей бабушки?

— Выросло крепким ваше высокородие, — женщина махнула рукой, — обошлось.

— А что делать, если дерево погибнет?

— Ну, тут уж пожелание умершего выполнять или к знахарке идти слышала я, что они могут обмануть умершего, мол, пожелание посмертное твое исполнено «покой праху твоему».

— А как можно обмануть умершего? — Спросил я, а служанка направилась приводить в порядок мое ложе.

— Да разве ж я знаю…

— А что за пожелание было у вашего предка, кое бабушка не смогла исполнить?

— Хотел он, чтобы замуж она вышла за соседа пастуха и договаривался он уже о женитьбе, да захворал. Вот только пока отец бабушки моей хворал, пастух этот жениться успел… Вот она и не могла выполнить пожелание… И так бывает. — Служанка направилась к перевернутому столу, желая его поднять. Ее руки от тяжести напрягались, а лицо принимало красный оттенок, она тяжело вздыхала, но все продолжала тянуть стол, чтоб поднять, хотя он еле приподнимался.

Я решительно поднялся на ноги и, не заметив той самой тяжести, что так обременяла служанку, поднял стол и придвинул его на место к стене.

— Ну что вы ваше высокородие… ну как так … — запричитала служанка, виновато глядя на меня, — я бы справилась, чай не первый год на службе у вас. А вам то, не положено тягости поднимать.

— Ну, полно, — я поднял руку к верху этим жестом прося замолчать. — Я его уронил я его и поставил на место, жизненная справедливость… А как вы давно у нас служите?

— Так в аккурат зим двадцать…

— А дети у вас есть? — Спросил я, боясь услышать историю о том, как она рожала в тканевой комнате одна, а ребенок ее помер.

— Так есть две дочери у меня, на выданье, да вот просватать не могу… А так было у меня три мальчика еще… Одного голод сморил, это было еще во времена, когда ваш отец только принял посвящение в Каганы.

— А с остальными что?

— Ну, а другой в ратники подался, убили его прошлой зимой темсущи проклятущие… Ну а третий все мечтал узнать, что же кроется на неизведанных землях… И по рассказам одного путника, что говорил о прекрасном народе горцах, что живут на склонах гор, сбежал на поиски этого народа, ну так уже пятую зиму буду без него встречать…

— Так может он нашел то, что искал.

— Я молю об этом Богов, молю каждую ночь, чтоб горцы эти, если и существуют, оказались воистину добрыми людьми. — Голос служанки задрожал, ее лицо переменилось, если когда она пришла ее глаза были полные грусти, то сейчас они были наполнены тоской, и любовью к своим детям. Мне показалась, что от изменений, наполняющих глаза чувств она стало чуточку моложе.

В желании утешить эту бедную женщину я коснулся ее плеча, она подняла на меня изумленный взгляд, который с подвиг меня резко одернуть руку, в смущении я стал оглядывать комнату, которая приобретала очертания порядка в ней.

— Вы очень добры ваше высокородие. — Она склонила голову в почтении. Но, несмотря на ее слова, конфузность уже поселилась у меня внутри, и потому я просто развернулся и покинул свои собственные покои.