Наследие Кагана

— Она не посмеет придти войной, а даже если и так никто из жителей Альбиониума за ней не пойдет, она оскорбление природы… Она не такая как мы… Как только первый снег укроет нашу землю, ты пройдешь посвящение в Каганы с помощью крови своего отца, и никто не сможет повлиять на твою власть. Даже если она вспомнит, что истинный ее брат мертв, ее слова ничего не будут значить для народа, так как все увидят бурление голубой крови.

— Я не хочу с ней воевать…

— Я знаю милый, но так часто бывает, что нужно выбирать между тем, кого мы любим и нашей собственной жизнью…

Глава11

Утро выдалось пасмурным, небо затянуло тяжелыми серыми тучами, в воздухе витало приближение дождя. Скорбь была не только в сердцах народа Альбиониума, но и в самой погоде. Казалась, что погода как и мы оплакивает нашего Кагана. Я чувствовал себя пустым, потерянным. Еще вчера у меня была семья, были идеи, планы, а сейчас я чувствовал себя уличным псом, потерявшим свой дом. Я вдруг стал ощущать себя чужим, самозванцем, кто по счастливой случайности занял чужое место, отнюдь не самое худшее. Всю ночь я не спал, а прибывал в тяжелых думах как мне быть. Очень сложно смириться с тем, что еще вчера ты был лидером потомкам сына Анул, а сегодня ты невзрачный сын служанки. Иногда правда режет больнее клинка, и оставляет незаживающие раны.

Я сидел около печурки огонь обжигал руки до красноты, но я все равно не мог согреться, огонь у моего народа считается символом очищения именно поэтому принято умерших сжигать, чтобы очистить их от мирской жизни. Но чем ближе я прислонял руки к печурке, тем сильнее их опалял жар, но очищение и избавление от мук так и не приходило. В моих покоях творился полный беспорядок. Расправленное ложе в центре комнаты, перевернутый письменный стол, разбросаны мои одеяния. Вчера, придя из священной комнаты, я был на столько зол, что ярость моя вплелась в создание беспорядка в комнате, мне казалась абсолютно логично, когда рушится жизнь, можно разрушить и собственные покои, чтобы руины разломанной жизни были не только в душе, но и в глазах в виде бардака в покоях. Весь этот невесомый мир разрухи нарушил еле слышный стук в дверь моих покоев. Я думал, что это пришла моя неродная, но все же так любимая моим сердцем матушка.

— Входи. — Крикнул я и потупил взгляд на дверь в ожидании появлении женщины, вершительницы моей судьбы.

В комнату вошла пожилая служанка, ее лицо было украшено морщинами, брови из-за старости и не ухоженности торчали в разные стороны, она была облачена в длинное платье, оно было похоже на те, что имела моя мать, только вот ткань была скудная потертая и на несколько раз перештопанное. На голове у нее был черный венец, знак траура по ушедшему предводителю. Мысль, что эта женщина могла быть моей матерью, неприятно кольнула меня, я ощутил отталкивающую неприязнь к ней или даже брезгливость, когда представил себя в нищих одеяниях и босого, бежавшего по улице, чтобы помочь ей донести тяжелую корзину. Мне была невыносима эта мысль, но я не мог успокоить разгоряченный разум, рисующий мне мою возможную убогую жизнь во служении.

— Ваше высокородие, я пришла прядок навести у вас в покоях.

— Так приступай, — небрежно бросил я, стараясь не смотреть на служанку. Женщина неуверенно зашарпала по мои покоям и стала собирать мои наряды. Она неуклюже приседала, поднимала кафтан и тут же, пошатываясь, поднималась. Складывая вещь, она клала ее на кровать и повторяла свой странный ритуал уборки. Каждое ее движение раздражало меня, но я не мог подняться и уйти, словно что-то удерживало меня здесь.

— Не знаете где моя матушка? — Поинтересовался уже более мягко, раздражение не прошло, но меня стало распирать любопытство. Я ее разглядывал вроде и желая найти сходства, но в то же время боялся их найти.

— Так, наверное, во двор пошла, там уже костры готовят для вашего покойного отца.

— Уже? — Удивленно спросил я, от моего громкого вопроса женщина слегка напугалась.

— Ну, так завтра безлунная ночь, а тело нельзя столько держать в землянке, Боги разгневаются если не схоронить то.

— Повезло, что умер в аккурат пред безлунной ночью, и не в период малолуния. — Безжизненно проговорил я.

— Да уж повезло, если можно так сказать… Во время полумесяца можно хоронить вот только путь покойного будет в мир мертвых дольше, тут и никакие белокрыльники не помогут.

— Вы верите, что это влияет на путь умершего? — Спросил с усмешкой я.

— Ну а как же. Лунный свет это проводник умершего к нашим Богам, и если мало лунного света, то и путь будет тернист, а если много как, например, сегодня луна полная яркая, весь свет сегодня земле отдает пред безлунной ночью…

Поймав себя на мысли, что еще недавно присутствующее пренебрежение к служанке улетучилось, я вдруг понял, что мне приятно с ней говорить. Может она и была бедна, но душа ее была богата на доброту и сочувствие. Ее слова звучали просто, но я видел в ее грустных глазах искреннюю веру и переживания, она была чистосердечная.