Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

Краткие упоминания о короле Артуре в трудах Ненния и в отдельных ранних валлийских поэмах свидетельствуют о том, что эта фигура была хорошо знакома валлийской героической традиции по крайней мере с начала VIII в., если не раньше. Рассказы о фиане также относятся к наиболее древним в рамках ирландской традиции. В дальнейшем тема короля Артура и его рыцарей становится одной из главных в валлийской словесности: начиная с XII в. артуровская легенда получает широкое развитие за счет привлечения новых персонажей, в той или иной степени мифологических. Сходным образом в Ирландии начиная примерно с XI в. цикл повестей о Финне и его воинах получает широкое распространение в народной среде, причем фольклорные версии этих преданий в значительной степени отличались от «ученых». Точно так же в Британии начала XII столетия, если судить по рукописным источникам, сосуществовали фольклорные и «ученые» версии преданий о короле Артуре, причем первые расценивались авторами последних как «искажения», отклонения от истины[145]. И в Уэльсе, и в Корнуолле, и в Британии той эпохи было распространено поверье, что на самом деле король Артур не умер и вернется освободить свою страну и свой народ от врагов[146]. В ранних валлийских поэмах и в мабиноги «Кулух и Олуэн» Артур (как и Финн) побеждает ведьм, великанов, волшебных животных и силы Аннувна, тогда как в фольклорных текстах XII в. он сам уже предстает как король подземного мира[147]. Точно так же, как герои фианы в «Разговоре стариков» и в поздних фольклорных памятниках, король Артур и его рыцари изображаются в валлийском «Сне Ронабуи»[148] и более современном фольклоре как гиганты, резко выделяющиеся своими размерами среди простых людей.

Если повестям о Финне и его воинах, благодаря Макферсону, было суждено второе рождение и широкую известность по всей Европе они получили лишь в период зарождения романтизма в литературе, то артуровские легенды, matiére de Bretagne, легли в основу одного из направлений европейской литературы еще в эпоху позднего Средневековья. Сюжет саги «Преследование Диармайда и Грайне» повторяет сюжет другой, гораздо более известной повести Артуровского цикла — повести о Тристане и Эсиллт. Описание тонкости чувства и прославление куртуазной любви в этой Артуровской повести, кажется, навсегда приковали к себе внимание европейских поэтов и писателей. Как и в повестях о Финне и его воинах, главным местом действия романов о короле Артуре обычно бывают лес, роща, поле или пустыня, куда попадает рыцарь и неожиданно для себя оказывается гостем таинственного владельца этих мест. Однако необходимо отметить, что в отличие от воинов фианы артуровские рыцари, как правило, странствуют в одиночку и верхом. Расхождения, как можно предположить, этим не исчерпываются. Но следует помнить, что сам институт рыцарства, возникший довольно поздно, все же уходит корнями в обряд инициации, в ходе которого юноша-неофит, чтобы получить право на оружие, должен был покинуть свою семью и стать кем-то вроде подручного при воине-профессионале[149]. Неслучайно исходное значение слова knight в английском языке — «мальчик», «юноша», «оруженосец», которого общины посылали на королевскую службу.

Вопрос о том, в какой именно степени представлен валлийский и, шире, кельтский элемент в артуровской литературе средневековой Европы, до сих пор исследован недостаточно, и сейчас мы не можем сказать с уверенностью, как соотносятся три главные валлийские повести Артуровского цикла, «Дама Источника», «Передур, сын Эвраука» и «Герейнт, сын Эрбина» — и три нарративные поэмы, принадлежащие французскому поэту XII в. Кретьену де Труа[150]. В настоящей работе мы если и не отказываемся от упоминания названных трех повестей в рамках кельтской традиции, то не пытаемся комментировать ни артуровские тексты, написанные на германских и романских языках, ни валлийские тексты, явно основанные на этих последних, хотя их содержание и связанные с этим тайны, видимо, также восходят к кельтской традиции.

7

Ирландские повести, традиционно относимые к Историческому, или Королевскому, циклу, содержат гораздо меньше магических элементов, чем повести мифологические, они менее насыщены героическим духом, чем саги Уладского цикла, и менее романтичны, чем рассказы о фиане. Хотя все названные качества так или иначе присутствуют в них, ни одно не может быть названо отличительной чертой данной группы повестей. Эти повести не столько о королях, сколько о королевстве как идее, об основании династий, об их смене, о судьбах королевских домов в разных областях Ирландии. Рассказы об отдельных королях, достаточно известных и значительных, таких как, например, Конайре Великий, Конн Ста Битв, Кормак Мак Арт, Ньяль Девять Заложников или Домнал, сын Аэда, будут в дальнейшем проанализированы особо. Пока же мы сосредоточим внимание на повестях, где королевская власть изображается как символическое бракосочетание короля и государства[151].