Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

разжигали при помощи девяти палочек, которые девять человек отломили от девяти

разных деревьев. При гаданиях и в народной медицине необычайно важным оказывается

как само число девять, так и каждый девятый элемент системы. Более того, даже волны

моря, как считалось, обрушиваются на берег сериями по девять в каждой, причем

девятая волна была якобы самой большой и посему самой «роковой» из всех.

Не менее значимо в кельтской традиции и число двадцать семь, часто представляемое как

трижды девять. Так, трижды девять воинов плюс вождь, т.е. в совокупности двадцать

восемь, видимо, образовывали весьма важную единицу. Калатин со своими двадцатью

семью сыновьями (и внуком) утверждал, что всех их надлежит рассматривать как одного

воина, ибо отпрыски его суть члены его тела. В саге «Сватовство к Эмер» Кухулин

противостоит отцу девушки и трем ее братьям, у каждого из которых было по восемь

воинов, т.е. в общей сложности опять-таки отряд из двадцати восьми человек. Бран сын

Фебала путешествует в сопровождении трех групп по девять человек, каждая под

началом одного из молочных его братьев. Среди фениев также были распространены

отряды из восьми рядовых воинов, подчиненных фению более высокого ранга. Эти

отряды затем объединялись по три в более крупные единицы, руководимые одним из

вождей фианы, что в числовом выражении снова дает:

[(8 + 1) х 3] + 1 = 28.

Важное место число девять занимает и в календаре кельтских народов. В валлийских

законах девятый день месяца нередко отмечает начало или конец некоего периода, а в

качестве законченного временного промежутка в литературе часто упоминается период в

девять дней и девять ночей. В Уэльсе время яркого свечения луны в полнолуние перед

осенним равноденствием носит название у nawnos olau («девять светлых ночей»), в

Ирландии также существует термин, восходящий к числительному «девять» и

обозначающий некий временной интервал (nomad, noinden), однако точное его значение

неизвестно: это или девять дней, или девять полудней («четыре дня и пять ночей либо

четыре ночи и пять дней»). Такие факты давным-давно привели Дж. Риса и других

исследователей к выводу, что у кельтов была девятидневная, а точнее — «девятиночная

неделя», поскольку счет времени они вели не по дням, а по ночам. Три таких

девятиночных недели составляли месяц из двадцати семи ночей, что, по всей

вероятности, соотносимо с двадцатью семью знаками лунного зодиака. Параллели можно

найти в индийской мифологии, где луна, царь Сома, имеет двадцать семь звездных жен,

с каждой из которых он проводит одну ночь месяца.

Помимо того, что девятидневная неделя у древних кельтов долгое время существовала

бок о бок с семидневной, числа девять и семь в ряде контекстов выступают как

альтернативные. Так, знаменитый Дом Да Дерга, по одним свидетельствам, имел девять

входов, а по другим — семь. В отдельных текстах валлийских законов говорится, что

подданные должны построить для своего короля не девять домов, а семь. Точно так же и

границы рода могут варьировать и составлять не девять поколений, а семь. Число семь

для кельтов, судя по всему, было не менее значимо, чем девять, что роднит их с другими

индоевропейскими народами дохристианской эпохи. Для античной Греции

относительную древность этих сакральных чисел установить невозможно, оба они

встречаютсяи у Гомера, и в древнейших культах. Необходимо отметить, что порой семь

чередуется с пятью. Так, например, рассматривая Фир Болг не как одно, а как три

равноправных племени, некоторые тексты говорят не о пяти, а о семи захватах

Ирландии. Известно, что вся Шотландия была поделена на семь районов, по числу

сыновей короля пиктов. Соответствующие гептархии отмечались и в Англии, и в

Ирландии. Помимо двадцати семи лунных созвездий существовал и более популярный

лунный зодиак из двадцати восьми «домов» (4 х 7), который, вероятно, возник в

Вавилонии и распространился по свету от Китая до средневековой Европы. Гильдас в VI

в. писал, что Британию украшали двадцать восемь городов. В отличие от палат

Брикрена, пышный дом Айлиля и Медб в Круахане имел «по семь покоев вдоль каждой

стены». В одном тексте уточняется, что четвертая часть этого дома предназначалась для

гостей и было в ней шестнадцать окон, да еще круглое отверстие в крыше, что еще раз

подтверждает соотнесение архитектурного плана в целом с числом двадцать восемь

(четырежды по семь). Покой с четырьмя колоннами, в котором обитали сами Айлиль и

Медб, находился в середине дома. У королевы Медб было семеро сыновей, все они