Наследие проклятой королевы (СИ)

— А-а-а, Катари-и-ина, — сухим, ничего не выражающим голосом протянула послушница.

— Ты… теперь здесь? — тихо спросила храмовница, не решаясь подойти ближе. Казалось, это не человек, а бледный призрак.

— А куда мне ещё податься? Кому мы ещё нужны? Мы же не люди, а дикие животные, — глядя сквозь гостей, ответила Тония, покрепче сжав метлу.

— Я… ты… ты не отчаивайся. Вот я тоже на крыс охотилась в подворотне, а потом стала охотиться за разбойничьими головами, а как опыта набралась, в телохранительницу пошла. А сейчас… а сейчас…

Катарина замолчала на мгновение, а затем закричала в полный голос:

— Ты не падай во тьму! Мы нужны, надо только молиться Небесной Паре и искать, кому будешь нужна!

Храмовница отошла на шаг и покрепче стиснула руку своего суженого. А послушница вздохнула, скривилась и ответила, словно словами плюнула:

— Молись не молись, они не слышат. И что-то не вижу счастья в глазах твоего мужчины.

Катарина опустила глаза, а потом сорвалась с места, придерживая корзину с покупками и сжимая ладонь Юрия. Но через несколько шагов халумари вырвался и медленно подошёл к послушнице, которой посмотрел прямо в глаза, и казалось, что смотрит сверху вниз, хотя она была на полголовы выше него.

— Ты неправа. Мои печали не в Катарине. Они в несовершенстве этого мира. И даю слово, приложу все силы, чтоб сделать этот мир лучше. И не суди Катарину. Ведь порой у человека есть цель: найти счастье в жизни, и это дарит ему смысл самой жизни, а раз есть смысл, то счастье уже рядом, нужно просто идти к нему. У Катюши цель есть. А у тебя?

Юрий отвернулся, подошёл к храмовнице и взял её за руку.

— Сколько вас разных. Одних жизнь сломила, сделала пародиями на людей, как эту Тонию. Других озлобила, сделав почти что нелюдями, как ту разбойницу, что мы убили в поле. Третьи попросту сошли с ума, стали психопатками, отторгающими проблему, как Рыжая. Скольких из вас этот мир перемолол, как виноград, ми выбросил как жмых, — он замолчал на мгновение, а потом поглядел на Катарину и с улыбкой добавил: — Спасибо, что ты не сломалась.

Храмовница подняла глаза к образу Небесной Пары и окрылённая впорхнула в храм.

***

К концу дня я был усталым обладателем кучи сувениров, кольца на левом безымянном пальце и серебряного знака Небесной Пары на шее. Да, на левой, так как местные считают, что левая рука ближе к сердцу, и потому кольцо должно быть именно там. И да, у меня теперь имелась клетка с двумя пернатыми динозаврами, яркими как помесь фазана и павлина. Зачем они мне нужны, так и не понял, зато прикольные. Свой карманный парк Юрского периода.

Что до оберега, то Катарина упёрлась, чтобы я надел оберег перед церемонией, хотя честно признался настоятельнице храма, что вообще атеист.

«Ты можешь не верить в Небесную Пару, — с улыбкой ответила она тогда, — можешь не почитать их как покровителей, но она всё равно будет смотреть на тебя, а после судить по поступкам и совести. Тем более что ты рождён не под светом их благосклонности. С тебя и спрос будет строже».

Ноги гудели, как после марш-броска в десять километров по полной выкладке. Живот прилип к позвоночнику, а по пути перекусить не получилось. Катарина неслась по городу как электровеник, к тому же «приличный мужчина на ходу не ест». Блин, да я бы сожрал целого поросёнка на бегу вместе с костями и копытами, может быть даже сырого.

— Виват молодым! — заорал генерал, стоило пересечь порог и оказаться в обеденном зале. Он уже ужинал в компании Лены, Ребекки, Клэр и Андрея. Рядом с ним хлопотала, как наседка Марта, которая чуть ли не пылинки с барона сдувала, отгоняя местную прислугу полотенцем и недовольным мычанием.

При виде цельной жаренной с овощами порчетты, лежащей на серебряном блюде, горки варёных перепелиных яиц, свежего хлеба и кувшина с вином аж замутило, а в животе заурчало. Я даже не сразу заметил стоящий на столе рядом с начальником включённый ноутбук.

— Как прошло? — снова спросил генерал.

— Нам утвердили помолвку, но дали испытательный срок перед свадьбой в три месяца. Потом необходимо будет вернуться к настоятельнице этого городка, так как она под свою ответственность разрешила нам брак авансом.

— И твоя Покахонтас никого не убила? — ехидно уточнил Пётр Алексеевич.

— Убить её — значит провалить испытательный срок. Но благословение на помолвку — уже громадное достижение для двух нелюдей, — пожал я плечами.

Тем временем Катарина опустила на пол корзину, подняла руку и закричала на весь зал:

— Хозяйка, порчетту. Нет, двух порчетт! И три фунта сира! И пять асумбры молока! Нет, вина!

— Десять литров? — тихо усмехнулся Андрей и добавил: — Нажрётся же.

Храмовница сделал вид, что не слышала, а потом указала пальцем на общий стол, мол, туда свить. Вино же самолично выхватила из рук служанки и поставила на стол, а потом вытянулась по струнке, звонко стукнула себя кулаком по левой стороне груди, совершив чёткий кивок:

— Ваше Сиятельство! Разрешите преподнести дар! Господин барон!

Катарина протянула руку, прося ладонь, а когда генерал со вздохом протянув в ответ, поцеловала позаимствованный у меня перстень.