Наследие викинга

Я встал и ушел в лес. Не в силах скрыть свою печаль, я не хотел показывать ее другим. Кем был мой далекий предок? Он умел дарить бессмертие, хотел, чтобы эта способность была у нас, его потомков. Но как поздно приходят ко мне эти знания. Я сидел на краю лесного озера, по его глади пробегала рябь от легкого ветерка. В глубине вод плескалась рыба. Вокруг царила музыка лесной жизни. Но на моей душе лежал многопудовый груз печали. Я вспоминал Диану. Вот она стоит в окружении кузин и тетушек на нашем балу. Ее лицо, такое необыкновенное, такое живое. И глаза! Сколько в них жизни, любопытства и радости. А вот мы в беседке — как нежна и невинна была в тот момент Диана! Как упоительно сладки ее губы, ее трепетное тело в моих объятиях! Разве я не прошел бы все испытания мира, чтобы снова быть с ней? Она, без сомнения, была для меня той, какой для Тьёдвальда стала Роксана, простая женщина, от очарования которой он потерял голову и смог стать обычным человеком. Таким, каким хотел быть Арман, только он для ощущения лишь отголоска этих чувств убивал, забирая жизнь, а не даря ее.

Через какое-то время ко мне подошла Жаклин и села рядом. Мы молчали, я не старался узнать, о чем она думает, а она не позволяла свободно проникать в свои мысли. Возможно, об этих ее особенностях и упоминал Тьёдвальд. Уже стемнело, и вокруг воцарилась тишина.

— Пошли, я покажу тебе кое-что. Тебе будет интересно, — Жаклин встала и, взяв меня за руку, потянула за собой. Я повиновался без особого желания. Но, впрочем, мне было все равно.

Мы вышли на поляну. Посреди нее был сложен хворост для костра. Вокруг него был очерчен круг, а за ним замысловатый узор, изображавший какой-то странный знак, выложенный небольшими белыми камнями. На окончаниях острых углов этого рисунка стояли глиняные плошки с темной жидкостью. Земля на поляне была лишена всяческой растительности, и на черной, утоптанной поверхности белые камни хорошо выделяли рисунок. В центре этого знака стоял каменный алтарь — три плоских камня, сложенных в виде стола. На поверхности верхнего камня было вырублено несколько углублений, соединенных между собой длинными стоками, которые очерчивали контур человеческого тела, лежащего на камне.

Жаклин подвела меня к камню и велела лечь. Я повиновался не споря. Я лежал на каменном столе, не двигаясь и спокойно воспринимая происходящее вокруг меня. Опасности я не ощущал, а все остальное меня больше развлекало, чем беспокоило. Я был рад отвлечься от грустных мыслей, понимая, что никакими переживаниями не верну Диану.

На поляне запылал костер, взметая в ночное небо столпы искр. Жаклин, одетая в черный необычный наряд, размеренно покачиваясь и закрыв глаза, тянула какую-то странную песню. Ее монотонный голос звучал над лесной глушью, успокаивая и унося в небытие. Меня стал окутывать туман. Запах выливаемых в огонь снадобий заволакивал густой пеленой мой разум. Казалось, что я засыпаю. Давно я не испытывал таких ощущений. Мир и покой опутывали меня густой пеленой, не позволяя рассудку держать контроль над мыслями. Я впадал в забытые. Сквозь пелену я увидел, как Жаклин, подойдя к моему ложу, льет в углубления стола темный отвар трав. Его сильный запах одурманил меня, и я провалился в бездонную пропасть.

… Сознание медленно возвращалось ко мне. Туман, опьяняющий и не дающий возможности ясно мыслить, постепенно рассеивался. Я лежал на каменном ложе, стараясь ничего не потерять из странных видений.

Они нестройной чередой проплывали в моем сознании, сменяя друг друга медленно, словно подернутые дымкой. Я увидел Тьёдвальда, стоявшего в огромном странном зале. Он держал в руках удивительный сосуд и говорил на необычном незнакомом языке, но я понимал его:

— Останься с Жаклин. Здесь начало пути. Только так ты найдешь все, что ищешь. Не позволяй сомнениям и страху согнуть тебя. Не сверни с пути, назначенного тебе. — Потом он растворился в дымке, и появилось другое видение, а за ним еще и еще:

Вот все вокруг залито солнцем и я, в белых одеждах, в капюшоне, скрывающем лицо, выхожу из темного ущелья.

Затем снег, странные деревянные дома, и я стою среди них, одетый в меховые одежды.

А вот горы и пещера, в глубине которой кто-то сидит, и я смотрю на него.

Вот песок, шуршащий под моими ступнями, черное небо над головой, и человек, склонившись в глубоком поклоне, что-то протягивает мне.

В конце моих видений промелькнуло что-то невероятно красивое, и счастье заполнило меня до краев. Но это видение было столь мимолетным, что только его отголосок остался в моем сознании.