Наследник

— Это не совсем так, — Румянцев начал отходить от своего эмоционального всплеска и осознавать, что разговаривает с наследником престола.

Я предполагал, что тут еще кроются и личные мотивы, про меня, наследника, на периферии большой России ходили очень нелицеприятные разговоры. Это в Петербурге общество уже отходит от шока и не спеша, но уверенно, меняет отношение ко мне, но даже в Москве я все еще капризный немчик.

— Не тушуйтесь, полковник, продолжайте. Нам проще будет говорить, если камней за пазухой не окажется, — я добродушно расставил руки, призывая Румянцева продолжить.

— Извольте, — теперь Румянцев выглядел уже обреченным, но не стал отказываться от прежних слов, а начал сыпать новыми спичами. — Я стараюсь учить свой полк воевать, Вы же будете с ним играться, как играете восковыми солдатиками на столе. Казны полковой меня лишили, сказали, что на месте сформируется новая. А провизии в полку на четыре, ну может, на пять дней. Добрых коней у нас забрали, дали кляч перестарков. Какое у нас будущее, у меня вообще это будущее есть, или я стану арлекином в ваших потехах?

— Я Вас понял, — усмехнулся я. — Вот мои записи, посмотрите, я проведу тренировку на атлетической площадке, которую подготовил, между прочим, для Вашего полка, через два часа я приду и тогда поговорим.

Я пошел заниматься на перекладине и брусьях уже потому, чтобы интересанты, а я был уверен, что за мной будут пристально наблюдать, увидели, что вообще можно делать с этими перекладинами. Я не был воркаутером, но подтягивания, подъем с переворотом, выход на одну руку и две, делал. После отработали простые ухватки с Кондратием и, умывшись, я пошел к шатру Румянцева.

— Что скажите, сударь? — зашел я с вопросом.

— Ваше Высочество, чьи сии труды? — спросил полковник.

— Мои, сударь, мои, но я бы хотел, чтобы были наши, и даже не только мы с Вами были причастны к делу, — отвечал я.

— А валенки солдату это не слишком? Нас в Европе и так варварами прозывают.

— Лучше быть варваром, но с ногами, чем европейцем, но с отмороженными конечностями, — попытался я образовать афоризм.

— А шинель — это из чего? — задал еще один вопрос Румянцев.

— Думать нужно, но точно из шерсти, может подкладку для утепления делать, — ответил я.

— А вот егеря. Я думал уже о создании егерского полка, но как их обучать еще не понимаю, да и оружие, какое иметь будут, не продумал. Вот Вы пишите, что должно быть два штуцера на плутонг. Но где это все взять? — Петр Александрович входил во вкус и уже не упрекал, а постепенно, но уверенно погружался в работу.

— Давайте все по порядку, у меня есть времени час с четвертью. Хотя о чем это я? Мы можем отобедать и вместе, если моя пища будет Вам уместна. Как вы смотрите на то, чтобы продлить нашу встречу еще и на обед? — я спрашивал, но, по сути, уже понимал, что обедать буду с Румянцевым.

Так и случилось. А вопросов у Румянцева было много.

К этому разговору я готовился на протяжении уже месяцев, проводил консультации с генералом Ласси, получилось выцепить и Василия Аникитича Репнина и с ним поговорить, привлекал некоторых преподавателей из Сухопутного шляхетского корпуса, получилось переговорить и с генералом Степаном Федоровичем Апраксиным. Все полученные ответы постарался сложить в единую систему, вспомнить все, что видел и слышал в будущем. Получился чуть ли не научный труд.

То, что я предлагал полковнику — это создать на базе Воронежского полка первый и второй егерские полки. Те, кто сможет потянуть по показателям до ерегя, ими и станут, остальные — охрана тыла, обозники, повара, санитары, или отправятся в иные полки. Потом, после полугодового обучения, когда станет понятным, кто из солдат, какую службу потянет, стану просить раструсить еще какой полк и набрать тысячу рекрутов дополнительно. Тут же, в этом военном городке, даже под самим Ораниенбаумом, формировать и специальные подразделения, о которых еще и понятия не имеют в этом времени. Диверсанты, подрывники.

Я описывал в своих записях новые подходы к ведению войны и сражений. Тактика перехода из колоны в рассыпной строй с использованием прицельной стрельбы из штуцеров, чтобы выбивать офицеров, когда егеря занимают все лощины, укрываются в складках местности. Предполагалось эшелонирование обороны и максимальное строительство оборонительных сооружений. Пришел — копай ретраншемент, перешел на километр вперед — копай опять. Главное оружие солдата — лопата и лом! Кроме того, я описал тактики множества каре, правилах и принципах быстрого перехода из походного построения к боевому, для чего в черне обрисовывал принципы походных колон, известные мне по событиям и Отечественной войны 1812 года. Описывал и тактику, которую называли в иной истории «суворовской» — натиск в атаке, чтобы она проходила в постоянной динамике — выстрел, разрядил оружие, не перезаряжайся, а вперед, бегом в штыковую.