Наследник

Кизиловое варенье таяло во рту, но Аркадий Сергеевич, к сожалению, почти не замечал его вкуса. Итак, в четверг днем в комнате Егора Харитонова был обыск. Вечером он в общежитии уже не появлялся. На следующий день не вышел на работу. И с тех пор никто его не видел. Кроме стариковского соседа, который утверждает, что Егор Харитонов выносил телевизор из квартиры убитого Евсеича. Если сосед подтвердит, что видел Егора в пятницу, то все сложится в простую картину…

«А если не подтвердит? – подумал Аркадий Сергеевич. – Если Егор не виновен? Тогда придется попотеть. Покрутиться. Поискать убийцу. И попортить отношения с начальством. Потому что начальство начнет давить. Подгонять. Тыкать мордой в статистику. Эх, скорей бы на пенсию…»

Выходя из общежития, он заметил Павлика за стеклом небольшого магазина, расположенного по соседству. Тот с таинственным лицом подавал ему непонятные знаки. Аркадий Сергеевич зашел за угол и выждал с минуту. Подлетел запыхавшийся Павлик и доложил:

– Как вы и приказали, действовал тихо. Разговор с соседями и сослуживцами вел в замаскированной форме. Про Харитонова отзывы противоречивые. Держится особняком. Близких контактов ни с кем не поддерживает. Говорят, у него есть друзья и невеста в Чапаевске. Харитонов работает на этой линии, рейсовый автобус в Чапаевск и обратно. Я так думаю, он там и прячется. Как думаете, шеф, позволят мне туда в командировку сгонять? Я бы шустро сгонял. Что там, двести километров. А преступника бы взяли тепленьким!

– Насчет командировки не уверен. Разве что за свой счет, – сказал Аркадий Сергеевич. – Но знаешь, что…

За годы работы в следственных органах он научился доверять интуиции. Бывало, что один неожиданный вопрос, пришедший ему в голову во время очной ставки, заставлял подозреваемого мгновенно сознаваться в содеянном. Бывало, что, присутствуя на обыске, он останавливался буквально на пороге и заглядывал за занавеску, а на ней, на обратной невидимой стороне, – кровавый отпечаток пальца.

Вот и сейчас словно что-то толкнуло его изнутри, и он сказал:

– Не надо пока никуда ехать, Павлик. Сначала позвони-ка лучше в морг. Поинтересуйся неопознанными трупами. Нас интересует мужчина лет двадцати пяти – тридцати. Поступивший к ним в период с четверга по воскресенье. И если ответ будет положительный, бери кого-нибудь из харитоновских соседей и дуй с ними на опознание.

– Вы думаете, что… – Павлик вытаращил глаза.

– Ничего я не думаю, – сердито оборвал его Аркадий Сергеевич. – Я сказал «если». Все, работай. А мне еще надо дописать кучу бумаг.

Он уехал в управление и действительно засел за накопившиеся бумаги. Вечером, когда он было уже засобирался домой, позвонил Павлик.

Новости не удивили Меликьяна. Больше того, он мог бы гордиться своей проницательностью. Труп, в котором опознали Егора Харитонова, поступил в городской морг под утро в пятницу. Типичная картина – пьяный замерз в сугробе. Как раз на том самом пустыре между автобазой и общежитием. Получается, не дошел пару сотен метров.

– Как вы догадались, шеф? – спросил Павлик, тяжело дыша в трубку.

– Когда тебе останется до пенсии столько, сколько мне, ты тоже станешь таким догадливым, – ответил Аркадий Сергеевич и, положив трубку, стал собирать свой портфель. Обратная дорога прошла в той же компании. Опять, как и утром, сидя на ящике, мирно дремал Никитич, а на задней площадке Маруся смотрела в окно. Когда водитель объявил его остановку, на улице уже совсем стемнело. Но, подойдя к дому, Аркадий Сергеевич увидел, как соседка Марья Петровна выбивает на скамейке ковер. Рядом у небольшой горки окутанные дымкой пыли играли дети. Марья Петровна казалась женщиной странной. У нее было маниакальное пристрастие к чистоте. Но оно почему-то распространялось только на ее квартиру. Будучи одинокой и на пенсии, она от нечего делать прибиралась по дому. Но пристрастилась, превратила это доброе дело в запущенную болезнь. И теперь весь день только и делала, что скоблила полы, мыла окна и выбивала ковры. Причем рядом с парадной. Соседи неоднократно просили делать это за домом, но она упорно выбивала ковры у всех на виду. Причем рядом с песочницей, а зимой у горки, то есть там, где всегда возился кто-то из малышей. Проходя мимо нее, Аркадий Сергеевич выхватил из ее рук палку, размахнувшись, зашвырнул ее за гаражи и, не проронив ни слова и не останавливаясь, поднялся на крыльцо.

– Да что это такое, люди добрые! – придя в себя от неожиданности, зашлась в крике соседка. – Да вы только взгляните, как наша милиция себя так хамски ведет! Да я на тебя жалобу напишу! – заорала она вслед Меликьяну и, подумав, добавила: – Коллективную!

Обернувшись к ней, Аркадий Сергеевич приложил указательный палец к губам и прошипел: «Тс-с-с!» Потому как в голове его созрел план дальнейших действий, а соседкин ор мешал нанести завершающие штрихи. Марья Петровна как по мановению волшебной палочки смолкла, а Аркадий Сергеевич зашел в дом и по старой привычке, считая ступеньки, словно боясь недосчитаться хотя бы одной, стал подниматься к себе на третий этаж…