Наследник

– Неплохо поохотились, ребята, – довольно проговорил он, выволакивая наружу клетчатую сумку, доверху набитую консервами. – Сайра? Моя любимая рыбка. Посмотри, что там еще. Есть сгущенка?

Аркадий Сергеевич поставил сумку себе под ноги и порылся в консервных банках.

– Есть сгущенка, – доложил он.

– Тащи к себе сумку. Ты с лосевской избушки? Вот и тащи к себе. И сиди тихо, не высовывайся.

– А ты?

– А я сам.

Но тут в доме гулко хлопнула дверь, по крыльцу простучали быстрые шаги, а затем часто-часто заскрипел снег. Кто-то бежал к воротам, всхлипывая и задыхаясь.

Из-за распахнутой створки ворот показался мальчуган лет семи. В зеленой пижамке и босиком, он бежал по снегу, утирая кулаком слезы.

Бородач вылетел из машины навстречу малышу, сгреб его под мышку и мгновенно вернулся за уазик.

– Тихо, тихо, – он приложил палец к губам ребенка, – сейчас они за тобой выбегут, и мы…

Бородач не договорил. Пыхтя и матерясь, двое мужиков выбежали из ворот. Один остановился, оглядываясь, второй кинулся к машине.

Тут-то его и встретил Аркадий Сергеевич. Низко присев, он с размаху по длинной дуге, рубанул кочергой мужика по ноге, пониже колена. Тот охнул, повалился набок и завыл, хватаясь за ногу. Второй побежал к нему, размахивая чем-то, похожим на длинный пистолет. «Да у него обрез», – сообразил Меликян. Он отпрыгнул в сторону, готовясь встретить противника кочергой, которая сразу показалась ему унизительно короткой. «Сейчас пальнет картечью, – тоскливо подумал Аркадий Сергеевич, – и я так и не закончу дело. Так и не узнаю больше ничего о царевиче Алексее».

Но вместо того чтобы выстрелить, мужик вдруг выронил обрез, схватился за колено и тоже повалился в сугроб.

Из-за уазика показался бородач. Он держал свой пистолет двумя руками, и от ствола завивались струйки дыма.

– Там в доме еще один. – Он поднял с дороги обрез и кинул его Меликьяну. – Присмотри за этими калеками. А я третьего приведу.

Аркадий Сергеевич обтер стволы обреза от снега и переломил их. На него глянули капсюли патронов. Заряжено. Мало не покажется.

Теперь с огнестрельным оружием в одной руке и с холодным в другой он чувствовал себя готовым сражаться со всем преступным миром Великославска и окрестностей. Правда, этот мир сейчас выглядел довольно жалко: двое скулящих мужиков. При ближайшем рассмотрении они оказались тщедушными юнцами. Это ватники делали их такими широкими, грозными, но только при взгляде издалека.

Через минуту бородач выволок из дома еще одного злодея. Он волочил его за руку по снегу, оставляя широкую борозду. Бросил, как мешок с картошкой, рядом с двумя ранеными. И сказал:

– Слушайте и запоминайте. Потом не жалуйтесь, что вас не предупреждали. Район находится под охраной казаков.

– Мы… Мы не знали… – проскулил тот, которого вытащили из дома.

– Теперь знаете. И скажите всем. В другой раз стреляем без предупреждения. А теперь уматывайте отсюда, пока наши ребята не подтянулись. Иначе уйдете по морозу без штанов. Сотник! – Он повернулся к Меликьяну. – Выброси у них из телеги все лишнее!

Аркадий Сергеевич, немного стыдясь своей роли, вытащил из заднего отсека все, что там было, – коробку с макаронами, канистру, две пластиковые емкости непонятно с чем, дубленку в целлофановом чехле, несколько упаковок батареек и связку старых журналов…

Наконец незадачливые грабители забрались в машину и уехали. Аркадий Сергеевич укутал малыша в дубленку, взял на руки и понес в дом. Там они обнаружили связанную скотчем старушку. К счастью, живую. Освободившись от пут, она принялась носиться по дому как угорелая одновременно прибирая после погрома и готовя угощение своим спасителям. От чая бородач и Меликьян отказались, заторопившись к выходу. Аркадию Сергеевичу не хотелось надолго оставлять на улице без присмотра свои боевые трофеи.

Вместе с бородачом они перенесли их в домик Лосева. Меликьян поставил на стол открытую банку с помидорами и тарелку с сухарями.

– Угощайтесь.

Бородач хмыкнул и не глядя вытащил из сумки две банки каких-то консервов. Сверкнуло лезвие здоровенного ножа – и над столом поплыл аромат тушенки.

После пережитого стресса у обоих разыгрался аппетит, и тушенку они съели, даже не разогрев. Только опустошив банку, бородач протянул Меликьяну руку:

– Давид. Давид Таран. Можно – Додик, если смеяться не станешь.

«Над таким не посмеешься», – подумал Аркадий Сергеевич и тоже представился.

– Так значит, ты казак? – спросил он уважительно.

– Нет тут никаких казаков. Разбежались, как тараканы. А что я должен был сказать этим уродам? Район под охраной евреев и армян? Ты-то от кого прячешься?

– Пока сам не знаю. А ты?

– Я-то? – Давид снова покопался в сумке и извлек оттуда бутылку водки. – Будешь?

– Нет.

– Правильно. И я нет. Зарок себе дал.

– Какой?

– Пока монархию в России не восстановят – ни капли спиртного.

Словно что-то щелкнуло в памяти Аркадия Сергеевича. Он вспомнил убогую прихожую, пару сухоньких старушек и надтреснутый, но сильный голос старой учительницы: «Егорушка даже зарок дал – не пить, пока не восстановится монархия…»

– Ты Харитонова знал? Егора Харитонова? – спросил он.