Наследник

Спустя какое-то время за Егором приехали люди на черном джипе. Он успел отзвониться. И все. Пропал. Я не стал ждать, зарылся на ихней даче. Думаю, если он вырвется, то будет прятаться здесь. – Давид осекся и как-то по-новому посмотрел на Меликьяна. – Погоди, Сергеич. Ты спросил меня, знал ли я Харитонова. А почему знал?

– Убили твоего Егора. Не знаю, кто конкретно. Влили спирт и бросили в сугроб. И деда его убили тоже. Черный джип видели возле его дома в ночь убийства. И еще… – Меликьян увидел между консервами в сумке уголок сигаретной пачки. Он распечатал ее, прикурил от уголька из печки, вернулся за стол и закончил: – И еще. Похоже, что напарника моего тоже убили. Хороший был опер. Толковый и чистый. Не уберег я его. Вот так-то, Додик, такие вот дела.

Таран перекрестился:

– Упокой, Господи… Так ты, значит, тоже мент?

– Следователь.

– Хреновый ты следователь, Сергеич. Раз в погребе прячешься.

– Что предлагаешь?

– Не сидеть на месте. Особенно здесь. Тебя ищут? Конечно, ищут. Небось заглянули домой. Скоро все дачные поселки проверят. Давай, собирайся. – Таран встал, бесшумно отодвинув табуретку. – Десять минут тебе на сборы. Уходим.

– На лыжах?

– Не, вызову «вертушку», – язвительно ответил Давид.

– Стой. Я не могу никуда уехать. У меня в городе еще куча дел.

– Семью мы как-нибудь оповестим потом.

– Да нет же, свидетелей надо бы опросить. Может быть, самых важных.

Давид Таран остановился на пороге.

– Добро. Заглянем к твоим свидетелям.

У Тарана оказалась старенькая, но еще крепкая «Нива». Она нещадно гремела, пыхтела и завывала, но с легкостью преодолела снежную целину и выбралась на трассу. Уже через час они были в городе. Остановились возле самого убогого автосервиса, какой только был в Великославске. Давид поговорил с мастерами и поставил машину в свободный теплый бокс.

– Будем чиниться? – спросил Меликьян.

– «Броню» не чинят! Будем ждать вечера. Днем тебе опасно ходить по городу. Так что можешь пока поспать. А я позвоню твоим, встречусь с сыном и все объясню. Ты не волнуйся Сергеич, дело житейское.

Когда стемнело, они подъехали к кварталу, где жил Меликьян. Оставили машину во дворе школы, и пошли к Вере Павловне. Конечно, Аркадий Сергеевич предпочел бы увидеться со своей семьей. Но там, как выяснил Давид, со вчерашнего вечера его ожидал какой-то сержант. Якобы по делам службы.

Вера Павловна не удивилась, увидев его.

– Здравствуй, Аркадий. Тебе уже передали? Проходи на кухню. А ты чего такой небритый?

– Что передали?

– Мое заявление. Я ведь все-все там расписала. Чтоб не думали на меня. Мне скрывать нечего, я простая русская баба… – Она усадила его за стол, убрав всю посуду. – Доставай свои бланки, сымай с меня показания, я видела это в фильмах.

– Давай сначала просто поговорим, – осторожно начал Аркадий Сергеевич. – Что ты написала в заявлении?

– Ну откуда лекарства-то были. Столько лет история вилась, рано иль поздно веревочке будет конец.

– Значит, лекарства для Харитонова ты получала… – он сделал паузу, интонацией давая ей закончить за него фразу.

– …якобы от своей племянницы из Гданьска. Раз в месяц приходила посылка. Иногда бандероль. – Вера Павловна запахнула халат по самое горло и закурила. – Всякая импортная чепуха. Ну, там косметика, конечно. Ну для меня всякие лекарства, точнее, для клиентов. И для Евсеича, конечно. Это же на его деньги все крутилось, вся эта контрабанда. Но я же не знала, что это контрабанда… Ты мне веришь?

– Верю. Конечно, верю. Тем более что никакой контрабанды через почту не пропустили бы. Не волнуйся, Вера, у тебя все чисто. Значит, все организовал Харитонов, так?

– Так.

– Значит, через твою племянницу в Польше кто-то посылал тебе…

– Да племянница и знать-то ничего не знала!

– Значит, – спокойно продолжал он, – кто-то от имени твоей племянницы снабжал Харитонова лекарствами. Кто?

Она пожала плечами.

– Я так поняла, что какие-то родственники. Он так и сказал однажды. Высокая, говорит, родня у меня отыскалась.

– А почему родня посылала лекарства тебе, а не сразу ему?

– Откуда мне знать? Может, боялся чего. Может, это такая родня, что не хотела себя напоказ выставлять. Люди-то разные, Аркаша, чужая душа потемки. Вот, значит, и все. А больше я ничего не знаю! Так и написала.

– Ты кому заявление отдала? – как бы между прочим спросил Аркадий Сергеевич.

Она не успела ответить, потому что резко задребезжал дверной звонок. Вера Павловна встала, поправила волосы и с сигаретой в зубах пошла открывать.

«Кто там? Давид? – подумал Меликьян. – Замерз на лестнице, решил погреться? Или очередной клиент?»

– Журавлева Вера Павловна? – раздался голос в прихожей.

– Ну, я Журавлева.

– Надо поговорить.

– А вы кто будете?

– Сейчас все скажу…

Она ахнула, и Меликьян услышал шум падающего тела.

– Ты что! – возмутился кто-то в прихожей. – А поговорить?

– Один хер она ничего не знает. Ты иди пошарь в комнате, а я тут…