Наследник

— Тут недалеко грунтовка до посёлков шла…

Покружив пару часов по еле видной разбитой грунтовой дороге и сполна ощутив на собственной шкуре, во что иногда обходится благополучие в новой свободной России, Женька, приехав, спрятал машину на неприметной стоянке, и решил пока не высовываться. Приключение подействовало, подобно ушату колодезной воды. Таскать каштаны из огня для чужого дяди сразу расхотелось. Когда сиюминутный шок отошёл, Женьку начало трясти от пережитого. Проигрывая в голове задним числом детали погони, он раз за разом убеждал себя, что другого выхода не было. Но почему-то совесть продолжала грызть за судьбу неудачливых бандитов.

В квартире царила тишина: Тома, прежде такая внимательная, не звонила. Погоревав, Женька в канун Нового года оставил квартиру дочке, и сам двинул по старой памяти в офис и оттуда набрал номер Томы. Ему ответил низкий мужской голос с едва заметным иностранным акцентом:

— Она сейчас занята, оставьте, пожалуйста, ваш номер.

— Это Евгений, пусть позвонит, когда освободится, телефон она знает.

Поздно ночью, когда Плесков уже дремал перед телевизором, раздался звонок.

— Совсем запропастился куда-то! Если бы только знал, как я по тебе соскучилась, — прошептал в трубке знакомый голос с хрипотцой. — Мне рассказали обо всём на следующий день. Хотела тут же разыскать тебя, но пришлось ехать с дочкой на вокзал — срочно встречать её отца с приятелем. Сейчас приятель в гостинице, а мой бывший для экономии остановился у нас, в общем-то, это и его квартира. Конечно, инцидент с машиной неприятный, но пока всё тихо. Об остальном расскажу при встрече.

— Хотелось встретить с тобой Новый год, но теперь это, наверное, невозможно, — грустно заметил Женька.

— Да, неудобно оставлять их с дочкой одних. Всё же, он давно здесь не был.… Ну, ты совсем приуныл, — бодро заметила Тома, в ответ на обиженное сопение Плескова. — То, о чём ты подумал — исключено, — испуганно добавила она. — Выбрось все эти глупости из головы, и поезжай-ка лучше, на нашу дачку, печку растопи и всё такое. А я подскочу, как только смогу, — и она чмокнула трубку.

Налив коньяку в стакан, Женька погрузился в невесёлые думы. Перспектива встречать Новый год одному отодвинулась на второй план. В конце разговора с Томой Плесков, где-то под самой диафрагмой ощутил леденящий холодок, который теперь не давал покоя. «Может его всё это время использовали втёмную? И сейчас, когда мавр сделал чёрную работу и допустил нечаянный прокол, хотят избавиться потихоньку? А как же Ленка? — ведь он пообещал дочке,… — Женька выпил коньяк. По телу разлилось приятное тепло, а в голове стало проясняться. — А чего, собственно говоря, распустил нюни, ведь груз не его собственность? Тут другое интересно, как после стольких лет жизни поврозь, Тома с мужем сосуществуют в одной квартире, — внезапно подумал он. — Ведь не будешь же до конца одеваться утром или вечером по пути в ванную».…

От этой запретной мысли Женька, сам не зная почему, расстроился уже всерьёз. Ум, конечно, понимал всё, но другие органы чувств с этим фактом мириться никак не хотели. В памяти оживали интимные моменты, каких ни он, ни она, ни с кем другим себе бы не позволили, и за которые обоим потом было не стыдно только друг перед другом.…

Выключив в каптёрке свет, Женька уставился в окно. Пустое безмолвное пространство с неровной кромкой горизонта и сереющим от дымных облаков небом разрезала спешащая змейка огоньков электрички. Испустив протяжный стон, она скрылась за лесом так же внезапно, как и появилась.

«Сначала необходимо определиться с Ленкой, — решил он трезвеющим умом. — Одна она пропадёт». Женька посидел ещё немного и направился спать. Завтра опять вставать рано, идти за машиной, потом по магазинам, и ехать прогревать дачу…

Тома объявилась второго января. Хруст её сапожек Плесков услышал сквозь сон, когда ещё толком не успело рассвести. Он выскочил с порога на снег в одной фуфайке, и на руках отнёс в дом.

— Не сердись, я не могла раньше. Давай полежим немного, согреемся, а то я всю ночь электричку проспать боялась, — тихонько попросила она, и скинув верхнюю одежду, залезла к Плескову под одеяло.

Минут десять оба лежали, поглядывая друг на друга через светлеющую синеву.

— Сначала каждую ночь видела, как тебя из машины вытаскивают и волокут куда-то, очнусь — слава Богу, всего лишь сон. Потом представлю, что из-за каких-то паршивых денег могла тебя лишиться, и жить больше не хочется, — внезапно произнесла Тома совсем тихо.

— А я уж подумал, прощай любовь, увяли помидоры…

— Даже если и увянут, ещё много чего останется, — усмехнулась она и бережно прикоснулась губами к его небритой щеке.

Вечером под потрескивание жарко полыхающих поленьев Тома рассказала, что осторожно удалось выведать за это время. Незадачливые рэкетиры остались к счастью, живы, и лежали в больнице. Показания они давать отказались, объяснив, что сами, не удержавшись на пустой скользкой дороге, завалились в кювет.