Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ)

— Представляешь, мои соседки считают, что ты мой брат! — смеясь, сообщила она. — А я возьми и скажи, что ты не брат, а ухажёр. И они поверили!

— Ну, а что? — улыбнулся я. — Ты у меня вон какая красотулечка! Совсем не скажешь, что ты дама бальзаковского возраста…

— Ах, ты поросёнок! — maman, шутя, отвесила мне затрещину.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я.

— Да вроде нормально, — ответила maman. — Врачи говорят, что надо обследоваться, что непонятно всё… А у меня всё отлично, ничего не болит. Ох, я и выспалась сегодня!

Maman потянулась.

— Красота!

— Ты вещи отнеси, — я кивнул на сумку. — Что там не нужно, отдай.

— Ах, ты ж мой хозяйчик, — maman снова чмокнула меня в лоб, подхватила сумку и ушла в палату. Мне показалось, что она не только поправилась, в смысле, выздоровела, но и помолодела.

Из палаты она вернулась очень быстро, успев одеть халат, который я ей привёз, сунула мне в руки пустую сумку.

— Пойдем на улицу!

Maman показала мне еще один выход на улицу, прямо напротив её палаты. Мы отошли подальше, сели на лавочку.

— Ну, рассказывай, как ты без меня там живешь, скучаешь, страдаешь, плачешь в одиночестве в темноте?

Её шутливый тон прибавил мне настроения. Я, едва сохраняя серьезное выражение на лице, подтвердил:

— Очень скучаю, плачу, страдаю, голодаю, тётю Машу объедаю!

Мы засмеялись.

— Да всё нормально, — сообщил я. — Батя меня из деревни привёз. В магазин я сходил, продуктов набрал. Менты приходили. Мы с тётей Машей заявления им написали.

— Какие заявления? — maman напряглась. — Какие менты?

— А разве к тебе не приходили? — я осторожно «перевел стрелки». — Насчет нападения?

— Пока нет, — maman покачала головой.

— Ну, и фиг с ними! — я махнул рукой и шутливо сказал. — Ты это, давай, поправляйся! Нечего тут разлёживаться!

— Завтра скажут, — ответила maman. — Врачи консилиум собирать будут. Сегодня еще два рентгена после обеда сделают. Утром анализы взяли.

Она вдруг погрустнела, обняла меня, положила голову на плечо.

— А отец не захотел придти?

— Мам, — я тоже прижался к ней. — У него своя семья…

— Ладно!

Maman чуть отстранилась от меня, зачем-то погладила меня по плечу, вздохнула.

— Я тебе там пару книг привёз, — сообщил я. — Лежи, отдыхай! А выйдешь, может, в отпуск куда-нибудь рванём?

— Куда? — грустно усмехнулась maman. — У нас в этом году сплошные больничные. Кто меня в отпуск отпустит? Да и денег нет.

— Так, что только обратно к бабке в деревню! — подытожила maman, вставая с лавочки. — Пойдем, сыночек. Проводишь меня до палаты…

В коридоре перед дверью maman вдруг ухватила меня за рукав:

— Тут с детской травматологии, где ты лежал, твой бывший лечащий врач заходил. Помнишь? То ли Сергей Иванович, то ли Сергей Николаевич. Очень просил к нему подняться. Хочет на тебя посмотреть, как ты себя чувствуешь. Сходи, пожалуйста!

Я непроизвольно почесал затылок. Новость была несколько неожиданной. Если Сергея Николаевича интересовало моё здоровье, почему вдруг он спохватился именно сейчас?

На прощанье чмокнул maman в щечку и пошел по лестнице вверх, в детскую хирургию-травматологию. Вот такое у нас размещение отделений в больнице скорой медицинской помощи: травмпункт на первом, рентген на шестом. Лифт не работает.

Шутка. Лифт работал. Но я прошелся пешком. Точнее, бегом. На одном дыхании. Зашел в отделение, прошел к ординаторской, постучал, заглянул в кабинет:

— Здрасьте! А Сергея Николаевича можно увидеть?

В кабинете среди столов, заваленных бумагами, сидела одна худенькая врачиха в громадных в пол-лица очках. Она подняла на меня глаза, махнула рукой, причем так, что у неё выскочила ручка:

— Он у заведующего! Туда идите. Не мешайте работать!

— Спасибо!

Кабинет заведующего, как я помнил, был чуть подальше по коридору за углом первая дверь. Я подошел, стукнул раз и, не дожидаясь ответа, открыл дверь:

— Добрый день! А Сергей Николаевич здесь?

В кабинете за приставным столом друг напротив друга сидели Сергей Николаевич и заведующий Захар Петрович (его имя я прекрасно помнил — еще раз отдельное спасибо товарищу Герису!). Оба взглянули на меня, потом переглянулись между собой.

— Приземляйся! — весело предложил Захар Петрович, показывая рукой в сторону кресла. — Рассказывай, как ты себя чувствуешь? Есть ли какие головокружения? Голова болит? Тошнота? Ходишь как, нормально?

Вывалив на меня всю эту кучу вопросов, касающихся моего здоровья, завотделением, этот добрый старый дядька, замолчал в ожидании ответов.

У меня же сложилось впечатление, что все эти мои ответы насчет моего здоровья ему, в принципе, и не нужны, что всё это так, для затравки беседы, для отвода глаз. Ну, не ощущал я, чтобы его так сильно интересовало моё состояние.

— Всё хорошо, — нейтрально ответил я. — Жив, здоров.

— Это радует, — задумчиво заметил Захар Петрович. — Что всё хорошо…

— Я вас не задерживаю, — он взглянул в сторону Сергея Николаевича. Тот кивнул и вышел.

— Это хорошо, — повторил Захар Петрович. Старичок (а кем же он мне еще казался?) встал, обошел стол, сел в кресло рядом со мной.