Наследник чародея. Школяр. Книга первая (СИ)

Пару, может, дольше, минут мы молчали. Врач то ли не решался заговорить, то ли изучал меня, буквально сверля взглядом. А мне и сказать было нечего. Он меня пригласил к себе, не я его, в конце концов!

Я уж, честно говоря, хотел на него слегка надавить магией Разума, благо Гесер пару конструктов показал-смоделировал — подчинения и правды. Особо магией Разума он со мной не занимался, разве что с основами ознакомил да несколько конструктов продемонстрировал, парочку заставил заучить.

Я изобразил на лице честно-благородно-придурковатый вид, уставившись собеседнику в переносицу. Захар Петрович сдался первым, опустил взгляд и выдал:

— Понимаешь, я догадываюсь, что ты обладаешь определенными способностями. Причем, такими, которые не поддаются научному объяснению. Так, не перебивай, молчи!

Он нервно встал, вытащил из кармана белого халата пачку «Родопи», выбил одну сигарету, сунул в рот, прикурил от спичек. Выпустив клуб дыма в потолок, он повернулся ко мне и продолжил:

— Сначала твоё внезапное выздоровление, когда у тебя фактически не было шансов выжить. Далее: все дети вокруг тебя выздоравливают, причем от таких болезней, которые считаются неизлечимыми. И, наконец, неожиданно резко выздоравливает твоя мать.

Я молчал. Он затушил сигарету в пепельнице, сел напротив:

— Если первые два случая связать непосредственно с тобой было нереально, то вот третий всё расставил по своим местам.

Я пожал плечами, предпочитая отмолчаться. Молчание — оно, как говорится, золото… А тут еще реально запахло тем, о чём мне всё время твердил Гесер.

Не выдержав, Захар Петрович снова заговорил:

— Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен помочь…

Он резко замолчал. Я осторожно ответил, тщательно взвешивая каждое слово:

— Всё это интересно, Захар Петрович. Но я не понимаю, причём здесь я, и что я кому-то должен? Кому я что-то успел задолжать?

— Там в палатах лежат больные дети! — резко ответил Захар Петрович, повышая голос. — Мы тебя вылечили, ты должен нам помочь вылечить их! Дети… Там 7-летняя девочка с лейкемией лежит. Переломы голеней. Состояние вроде бы стабилизировалось, но…

Он замолчал, словно ему не хватало воздуха.

— Она продолжает умирать…

Поначалу я был просто взбешен от логики этого врача: мы тебя вылечили, а ты должен помочь вылечить! То есть, это они меня вылечили. Не я сам. А других вылечить они, как меня, они не могут. Сюр какой-то! Да еще он попытался наорать на меня. На меня ни maman, ни батя никогда голос не повышали!

Но вот после его сообщения о девочке я сразу сдулся. Просто представил её… Совершенно по инерции я попытался что-то возразить. Но перед лицом вдруг так отчетливо встал образ этой самой девочки.

— Захар Петрович, — я попытался привести последний аргумент. — Вы сегодня после работы пойдете домой. Так?

Завотделением, соглашаясь со мной, кивнул головой.

— А я куда пойду? — усмехнулся я. — Вы об этом подумали? В подвал или палату секретного научно-медицинского центра, где койка к полу прикручивается. Чтоб там надо мной всякие опыты ставили с целью узнать, как это у меня получается. Тогда я уже никаких детей лечить не буду. При благоприятном раскладе всяких чиновников… Или не так?

— А там на весах жизнь ребенка, — Захар Петрович встал, открыл окно, опять достал пачку сигарет. — Ей осталось жить всего 2–3 дня. Хочешь на неё посмотреть?

Он посмотрел на меня, кисло улыбнулся, отвернулся, закурил.

— Ей уже никто не поможет. Может, всё-таки попробуешь?

Я задумался. Хитрющий старикан бил, что называется, ниже пояса. Отказаться я уже не мог.

— Мне надо подумать, — сказал я. — Сосредоточиться. Вы можете меня оставить минут на 5–10? И не мешать мне?

— Здесь или где? — Захар Петрович с живостью обернулся. — Ты поможешь?

— Мне надо настроиться, — я говорил ровно, не поднимая глаз, уже приняв решение. — Побыть одному, чтобы никто не мешал. Лучше всего здесь.

Я встал, подошел к врачу вплотную:

— Выйдите, пожалуйста, постойте за дверью, чтобы никто сюда не зашел.

Врач пожал плечами.

— Это важно, — повторил я. Захар Петрович пожал плечами, подошел к двери, обернулся, спросил на всякий случай:

— Ну, я пошел?

Я кивнул ему. Дождавшись, когда он закроет дверь, пересел в кресло, откинулся, привычно вошел в астрал.

* * *

— Молодец, что догадался!

Я снова очутился в учебном классе с одной партой и учительским столом, за которым одетый в костюм-тройку, белую рубашку и темно-синий галстук (ну, вылитый наш учитель истории!) восседал Герис.

— Я думаю, что с этой болезнью ты не справишься, — сообщил он. — Поэтому правильно сделал, что обратился ко мне. Долго обсуждать не будем. Сделаем так: ты заходишь в палату к пациентке, входишь в астрал. Дальше всё сделаем вместе вдвоём. И для тебя лишний урок будет.

— Это ещё не всё.

Герис встал из-за стола, сунул руки в карманы (я снова вспомнил про нашего учителя истории — его стиль, его манеры — один к одному!).