Наследник для Шаха

Никто. Ни одна тварь. Не навредит. Не посмеет. Под страхом смерти. Отныне и навсегда. Теперь, когда совет узнал все тайны семьи Асада, когда я свободен от оков…

Именно Полина станет той, кем предначертано ей быть.

Под ребрами горит, когда смотрю на свою женщину, она засела в сердце. Заноза. Отрава. С первой секунды. С первого ее взгляда. Я захотел. Накрыло. Присвоил. Украл. Запер.

Только лишь ее испуганные влажные глаза заставили остановиться. Вспомнить, что мы не одни в этой чертовой кабине, а Полина не девка, которую можно разложить.

Хотя очень хочется. Настолько горит все внутри, что с трудом удержался. Желание подмять под себя и не отпускать пьянит, опутывает.

И мне остается лишь усмирять свой нрав. Виновата Полина. Убежала. Подставилась и подставила. Любую другую на ее месте ждала бы расправа, а вот с ней…

Опять смотрю на мирно посапывающую девушку. Рассматриваю аккуратную линию бровей и веер пушистых ресниц. Трогательная девочка. Обезоруживающая…

Мне легче себе руку отгрызть нежели ее заставить отвечать за побег, за то, что чуть не лишила меня сердца…

Прикрываю глаза и опять переношусь в зал, где решается судьба…

— Аслан Шахов. Мы тебя услышали, — скупой голос Ибн — Мурата.

Взгляд. Глаза в глаза. И мой бывший тесть обессиленно опускается на свое место. Повисает молчание, долгое. Тягучие. Время на принятие решений. Секунды на то, чтобы предъявить мне обвинения и заставить держать ответ.

На это рассчитывал Заур, когда вышел на тропу войны, но кости брошены, а выпала неожиданная комбинация.

— Ну что же… — первым встает старейшина. Ибн Мурат окидывает взглядом всех собравшихся. Белый саван на его плечах, похож на крылья. Этакий судья, за которым первое слово.

Жду решения, но пожилой, многоуважаемый мужчина кивает мне, выказывает свое почтение и тихо направляется к дверям.

Нет приговора. Нет обвинение. Звук его шагов подхватывает эхо.

Представители семей в молчании поднимаются со своих мест. Никто из них не станет предъявлять мне обвинений, никто не сможет попрекнуть Аслана Шахова в том, что он не чтит традиции.

План Асада провалился с треском, но мне нет радости от осознания того, что только что здесь произошло. Облокачиваюсь кулаками о стол. Меня мало беспокоили вопросы земель, сейчас для меня важно только одно — жизнь и здоровье Полины…

Прикрываю веки и пытаюсь загнать ярость в глубины сознания. Я не могу убить Заура. Не сейчас. Не здесь. Не тогда, когда Полина в его власти.

Дышу через нос. Соперник загнан в угол, но змея даже с отрезанной головой, все еще способна на последний ядовитый укус.

Секунды проскальзывают. Утекают ручьем. Чувствую касание к плечу, открываю глаза, поворачиваю голову и замечаю руку.

Поднимаю глаза и вижу перед собой Заура. Приподнимаю бровь и разворачиваюсь, заставляю убрать конечность и сверлю Асада взглядом.

— Ты поступил правильно, Аслан…

Выговаривает с трудом. Бледный. Сломленный. Еще минутами ранее могучий зверь, готовый оторвать от моих владений огромный кусок, сейчас…

— Не тебе давать оценки моим действиям, Заур.

— Аслан.

— Ты посягнул на мое! Выкрал мою женщину. Посмел звать меня на совет. Предъявлять права на мои территории. На что ты надеялся, Заур?!

— Это все было “до”… - опять отвечает как-то невпопад и подносит руку к груди, сминает сорочку, словно переживает острую боль.

Страдания Заура не колышут. Сам бы придушил гниду собственными руками, но сдерживает то, что у него Полина…

— Меня не интересуют твои мотивы, не волнуют оправдания. У тебя моя женщина, Асад. Ты себе смертный приговор собственными руками подписал. Я от твоего бизнеса камня на камне не оставлю…

— Понимаю, Шах. Принимаю. Ты в своем праве, — выдает блекло.

Наклоняю голову к плечу. Не играет Заур. Бледный. Сразу какой-то старый стал, в глазах капилляры потрескались…

Так выглядит человек лишенный всего, уничтоженный.

— Ну и стоила игра свеч, Заур, стоило ли терять все, когда я дал тебе столько?

Прикрывает на мгновение глаза, трет лоб, который покрывается испариной.

— Дочь… Эта змея столько лет впрыскивала свой яд, подговаривала, подбивала… — жмурится, растирает грудную клетку. Неожиданно мой враг становится каким-то жалким, слабым. Еще недавний шакал, стал беззащитной псиной.

Хребет у Асада сломан.

— Не верю, что собственная дочь… — в сердцах ударяет кулаком по столу, а затем поднимает на меня тусклые глаза, — Прости меня, сынок, прав ты. Имеешь все права и… наказывай… все уже потеряло смысл… — наконец выдает и падает на стул рядом со мной.

Если у него и сердечный приступ, то это меня мало интересует, поэтому отвечаю совершенно спокойно:

— Не прощу, Заур. Не спущу я тебе ни посягательства на мои земли, ни похищения моей женщины. Если же хоть чем-то навредил… весь твой род с лица земли сотру, никого не пощажу…

— Не трогал, Аслан, цела она…

Внимательно смотрю в лицо своего поверженного врага и выдаю четко:

— Ты ответишь. Заур. Единственное что — жизнью платить не заставлю и то только в том случае, если с Полиной все в порядке…

Глава 42

Полина