Наследник для Шаха

— Да. Я был женат. Но теперь этой змеи нет в моей жизни. Оправдываться не буду. История не знает сослагательного наклонения, но ты не знаешь традиций моего народа, правила, по которым я существую. Брак был договорным, и я отдал долг чести. По-другому не поступил бы. Дальше… Дальше еще в день встречи с тобой я разорвал с ней связь, но у нас есть определенная процедура… не все так просто.

Вскакиваю. Становится невероятно холодно. Делаю шаг в сторону, и Аслан позволяет мне отойти, а я не могу оторвать взгляда от его холодного лица.

— Твои традиции, твои обычаи, Аслан, я не знаю о них ровным счетом ничего, но ты и не попытался мне все объяснить, сказать…

Обхватываю себя руками сильно-сильно и смотрю в пронзительные карие глаза.

— Если бы сказал, что есть прошлое, с которым я до конца не развязался, ты бы осталась здесь, была со мной?

Прикусываю губы.

— Легла бы под меня?! Осталась бы?! — кричит уже, злой, бешеный просто.

Не могу ответить, лишь качаю головой. Отрицательно. Не смогла бы.

Знать, что есть жена и спать с мужчиной, даже самым любимым… не судья я никому, но сама… я бы не смогла…

— Вот и ответ, Полина, — после короткой паузы отвечает, — вот и ответ.

Молчит мгновение, а затем словно мысли вслух выдает:

— Ты была одной из. Привычный эскорт. Я заказал услуги на ночь, а в моем лоундже оказалась ты…

Я увидел твою душу, твою чистоту. Ты покорила меня. Будь ты обычной и привычной девкой, которую пользую, было бы гораздо легче, я не знал, чем ты станешь для меня!

Теряет самообладание, запускает пальцы в волосы и опять треплет смоляные пряди.

— Я понимаю свою ошибку. Я принимаю, то, что случилось с Аминой, сподвигло тебя на побег, и только потому, что в этом есть львиная доля моей вины, я…

Замолкает, а я еще раз понимаю, что передо мной жестокий человек, не знающий пощады.

— Глупо было бежать от меня. Подставляться. Не буду говорить, чем могло это все обернуться.

Сверлит меня взглядом, а я кусаю губы, чтобы не сказать, что в самый последний момент я струсила, захотела поговорить с ним, но… Аслан прав, история не знает сослагательных наклонений.

Все случилось так, как случилось, и хорошо, что Шах спас меня, но от этого всего не легче.

— Ты другая, Полина, именно поэтому с тобой я хотел другого.

Слезы не просыхают, а его слова ранят, поэтому разлепляю губы, чтобы прошептать тихонечко:

— Ты заставил поверить меня в сказку, Аслан, а я… я поверила… а сейчас, когда увидела изнанку, что ты сделаешь со мной?! Как заставишь исполнить твою волю?! Гостья станет пленницей? Привяжешь и будешь держать до родов?

По мере того, как говорю, лицо Шаха бледнеет, скулы заостряются, глаза сверкают, выдают степень его бешенства.

— Прекрати, женщина, не заставляй воплотить в жизнь все, о чем говоришь!

Мотаю головой, слезы уже текут ручьем, когда я выдаю всхлипом:

— Я полюбила тебя, Аслан, именно тебя. Не того, кем ты являешься, что имеешь. Я выбрала тебя как мужчину, но сейчас ты рушишь все, что зарождалось между нами, ты душишь меня золотой удавкой.

Приближается ко мне, а я шарахаюсь в сторону, почему-то именно сейчас пугаюсь его. Но Аслан не дает ускользнуть, ловит, притягивает, впивается в губы, затыкает мне рот своим языком.

У этого поцелуя вкус моих слез и отчаяния. Моей обиды и боли. А еще страха… потому что мужчина, так прижимающий меня к себе, всесильный. Моя судьба в его руках, безграничная власть дает ему карт-бланш на игру в человеческие судьбы.

Если он захочет, он заставит меня. Мои родители, близкая подруга, простые люди, живущие своими обыкновенными жизнями, если Аслан Шахов захочет, он превратит все, что дорого моему сердцу, в прах, заставит, привяжет и тогда…

Тогда я возненавижу его…

То, что зародилось между нами, исчезнет…

Шах упивается мной, прижимает все сильнее, губы от его напора начинает саднить, натягиваюсь струной, до ломоты, до боли в мышцах.

Открываю губы, чтобы попросить сбавить напор, но он использует это мгновение, чтоб углубить поцелуй, чтобы впиться языком и лишить меня дыхания.

Его руки на моих плечах сдавливают, притягивают, одна ладонь скользит по моей талии вниз, очерчивает живот, ногами бьет по моим лодыжкам несильно, заставляет раздвинуть ноги.

Чувствую его напряженные литые мышцы и возбуждение, которое упирается в меня сквозь брюки. Мычу и упираюсь руками в его плечи, не могу сдвинуть, пока умелые пальцы пробираются под мои трусики, несмотря на все происходящие, касается нежно, играет с моим телом, заставляет почти скулить, понимая, что мои душа и тело делятся.

Вскрикиваю, дохожу до пика и слезы текут по щекам.

Его ласки — чистое безумие, но сейчас они припорошены чувством горечи, отпускает мои губы и ощущаю, как горячий язык проходится по моим щекам, слизывает мои слезы, прикрывает глаза и притягивает к себе, упирается лбом в мой лоб.

Дышит тяжело. Надрывно. Возбужденный. Горячий.

— Почему все с тобой не так?! — рычит почти. — Почему я не хочу заставлять тебя? Ведь могу, Аийша, захочу и сожму кулак, переломаю крылышки маленькому журавлику, заставлю сделать так, как хочу, но почему я не могу так поступить с тобой?!