Наследник Драконов. Время любить

Внутри свет был приглушён и разноцветен. Он падал на беломраморные полы сквозь синие и зелёные стекла витражей, отчего становилось как-то тревожно и немного страшно. Шаги раздавались звонко и неуместно весело в этом строгом, молчаливом месте. Пахло благовониями и горячим воском, а посередине, на огромном каменном ложе, на шёлковой бледно-голубой выцветшей подушке, лежал огромный каменный остов дракона. Гигант лежал на боку, вытянув лапы, подвернув длинный хвост и сложив крылья. Но даже в таком виде он был грозен. Огромные зубы, костяные шипы вдоль всего позвоночника, загнутые когти...

– Мой далёкий, далёкий, далёкий предок, – пояснил король. – Ах, как я виноват перед ним!

— Виноваты, Ваше Величество? – удивилась Ивон.

— Я же рассказывал о кольце. Это был артефакт, оставшийся от него. Огромная мощь и огромная ответственность.

В полумраке глаза короля ярко сверкали, как золото в волшебной пещере.

— Он всегда учил, что разум должен быть сильнее чувств, – заметил король. – Мы, драконы, живем долго. По меркам людей – вечно. И любовь посещает наши сердца не часто. Прежде, чем впустить ее и поверить этому чувству, мы долго думаем. Прислушиваемся – а правда ли это любовь. Много лет назад я поспешил. Не стал думать, не стал слушать советов. Я полюбил; действительно полюбил, а она... она, напротив, думала долго. Если б не эти долгие размышления! Вероятно, она была б жива. Вероятно, я смог бы ее защитить.

Король и Ивон рука об руку прошли мимо последнего пристанища мертвого исполина, в самое изголовье. Там была лестница, ведущая наверх, на опоясывающую храмовый зал галерею.

Поднявшись по ней, Ивон и король оказались в маленькой комнатке, в королевской молельне.

«Интересно, чему молятся драконы?» – подумала Ивон, оглядывая обстановку - аскетичную и роскошную одновременно. Стол из дорогого дерева, кресло на гнутых ножках, скамейка, обитая бархатом, если королю вздумается преклонить колени.

— Драконы молятся силе, – угадав ее мысли, произнес король. Когда его все оставляют, когда друзья оказываются предателями, дракон может уповать только на нее. А здесь, в этой комнате, у меня перед глазами все это время было то, чему поклонялся только я: сила, свобода и моя любовь.

На стенах молельни висели прекрасные гобелены, изображающие сцены охоты на оленей и кабанов, облачное небо и отдельно – самый красивый и искусный, – портрет девушки в светлых летящих одеждах. Ее взгляд отчего-то показался Ивон очень знакомым, и она прикипела, как завороженная глядя в искусно вышитые глаза.

— Гордая, – сказал король тихо. – И очень красивая. Она была холодна, высока и недоступна, как звезда. Отказала самому королю. Настоящая королева. После того, как она ушла, я долго был один. Я был один здесь. смотрел и спрашивал ее, отчего все так вышло. Я думал и над тем, а не поспешил ли я со своим выбором. Но сколько б времени ни прошло, я не усомнился в своих чувствах ни на миг. Я не изменил бы своего решения. Я действительно любил ее.

Король встал позади Ивон, тоже глядя в светлые глаза ушедшей драконицы. Руки короля обвили талию Ивон, девушку кинуло в жар от этого вкрадчивого касания, от ласковых ладоней, поднявшихся выше, скользнувших по желтому шелку и добравшихся до глубокого выреза на платье.

Звякнула золотая сеть с бриллиантами. Король осторожно высвободил груди Ивон из платья, жадно сжал их, и девушка задрожала от жадности этой ласки.

– И вот вдруг являетесь вы, – шептал король, склонившись к самой шее Ивон, покусывая нежную кожу и затирая вспыхнувшую боль языком. – Такая непохожая на всех. Такая чистая. Такая дикая, как маленький любопытный зверек. И я понимаю, что... снова хочу поспешить. Снова хочу поверить и впустить это чувство в свое сердце. Отбор. Да, я хотел все сделать по гласу разума. Выбрать самую достойную. И этот же глас разума мне говорит – эта девочка не годится. Слишком юна. Слишком бесхитростна и открыта. Слишком доверчива и слаба, – король чувствительно куснул Ивон в шею, и та затрепетала в его руках, громко ахнула. Боль и наслаждение перемешивались в ее разуме, Ивон прикрыла глаза, невольно подставляя шею под укусы и поцелуи короля, и тот поцеловал, крепко, оставляя на белой коже алое пятнышко.

– Но отчего-то ваша чистота кажется мне родником, из которого можно пить бесконечно. Вероятно, я снова спешу. Снова не думаю долго. но я считаю, что годами слушать, что нашепчут тебе голоса – только время терять. Но если вы хотите, маленькая Ивон, то я сниму этот портрет. И заменю его вашим. Хотите?

Он целовал и целовал Ивон, его пальцы мяли ее грудь, крутили чувствительные соски, поглаживали их самыми кончиками, отчего нега разливалась по всему телу Ивон. Она вскрикивала и извивалась, прижимаясь к королю спиной, выдыхала свое удовольствие, дрожала, когда его пальцы вминали соски в грудь и неторопливо массировали их.

Ивон непроизвольно сжала колени, но это мало помогло. Даже сквозь ткань можно было почувствовать, как дрожит ее живот, как она томно извивается, стараясь то ли подставить свое тело под сладкую долгую пытку, то ли наоборот, отстраниться.