Наследник фаворитки

…Утром, перед тем как завернуть в переулок к Дому культуры, Алик делал последние наставления:

— Не нахальничай. Главное — мгновенно адаптироваться. Держись скромно, но с достоинством. У нас хорошая театральная школа и отличные рекомендации, — говорил он. — Мы за современность в искусстве, но только в сочетании с добрыми традициями. Наши кумиры Станиславский и Немирович-Данченко. Были такие режиссеры!..

— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебил Юраша. — Что дальше?

— Дальше? А ну повтори фамилии своих кумиров? — Алик отнюдь не смеялся. Он работал, ему было не до шуток.

Юраша наморщил свой круглый лоб.

— Станиславский и Немер… — Он испуганно взирал на Алика. — Фу, черт, забыл… Наверо… Немере…

— Немирович-Данченко, болван. Соглашайся на любые условия. В любой пункт — Улан-Удэ, Бийск, Рыбинск, Совгавань. Проси выслать телеграфом аванс, подъемные и проездные. Поиздержался-де. И проси пока не оглашать твое согласие: мол, пообещал в другом месте и тебе неудобно. Все понял? Да. Квартиры не требуй, у тебя там родственники. Ну, с богом! Да, минутку! Сними галстук… Слишком уж он павианий… Вот так… Расстегни ворот…

Шалопаи нырнули в толпу.

Вынырнули из нее спустя пять часов, что-то около четырех пополудни. Они были распарены и возбуждены.

— Ну как? — подмигнул Алик.

— Контракт и еще одно предложение. Один главреж занял у меня десятку под аванс. Пришлось дать. Переводы начнут поступать завтра.

— Вот подлец! — присвистнул Алик. — Пользуется моментом. Обирает несчастного артиста.

— Насчет Станиславского и Немировича-Данченко действует безотказно, — с гордостью сообщил Юраша. — Все прямо рты открывают.

— Молодец, — Алик похлопал по плечу Юрашу. — Ты делаешь успехи. Еще пару дней потолкаешься здесь, и твой интеллект вырастет сразу на два вершка. Тебя начнут принимать даже в приличном обществе. У меня тоже полный порядок. Три договора! Три аванса и проездные уже летят по проводам прямо в мои карманы. Бог мой, как прекрасно устроен мир. Провернуть такое крупное, такое красивое дело! Мне повезло. Я работал в театре, и есть запись в трудовой книжке.

В глазах у Юраши мелькнуло сомнение:

— Влипнем. Ох, чует мое сердце, влипнем. Чтобы так, ни за что ни про что отдавали деньги? Не верю! Ей-ей, притянут.

— Не каркай, Юрашка! Пока есть легковерные граждане, мы с тобой будем жить. И имей в виду — неплохо жить. И мы еще посмотрим — кто кого. У летчиков, которые резко набирают высоту, есть критическая точка, выше которой самолет не идет — заваливается в штопор. Так и мы — будем тянуть до критической точки. Сколько позволит обстановка.

К концу третьего дня Юраша получил пять, Архипасов — семь ангажементов.

— Точка. На этом кончаем. Нельзя больше испытывать судьбу, — решительно заявил Алик, и желваки на его овальном лице вздулись буграми. — Я суеверен. Двенадцать — наша критическая точка. Чертова дюжина может принести несчастье. — Они уходили победителями. Перед ними расстилался весь мир, и они топтали его своими модными штиблетами.

Юрашу охватил небывалый экстаз. Он строил прожекты, предлагал купить то моторную лодку и даже яхту-вельбот, то дачу, то легковой автомобиль. Но после того как Алик предложил отдохнуть на курорте, силы душевные в конце концов оставили Юрашу — он впал в транс.

— Я не могу гастролировать сразу в нескольких театрах, — плакался он. — Я не могу разорваться на несколько частей. Ты втравил меня в никудышную авантюру. Я все время буду думать о том, что вот-вот нас сцапают и посадят.

— А ты можешь заткнуться? — потирая пальцами подбородок, задумчиво спросил Алик. — Помнишь Пруткова: «Если у тебя есть фонтан — заткни его. Дай отдохнуть и фонтану!»

— Хорошо, я затыкаюсь, — неохотно согласился Юраша. — Но учти — я снимаю с себя всякую ответственность за последствия. А как мы все-таки выпутаемся из этой истории?

— Думать надо, дружок, — усмехнулся Алик. — Я тебе сколько раз советовал: думай. Это главное, что отличает одного человека от другого.

Весь вечер они обсуждали различные варианты, которые предлагал в основном Алик. Утром из разных отделений связи в разные города страны полетели телеграммы: «Ввиду тяжелой нервной депрессии, вызванной трагической гибелью жены, усилились приступы эпилепсии. Вынужден сожалением отказаться контракта. Прошу списать задолженность. Случае невозможности приеду работать. Примите извинения, благодарность».

— Здесь действует точный психологический расчет, — объяснял Алик воспрянувшему духом Юраше, попивая из маленькой чашечки густой черный кофе по-турецки. — Ну кто, спрашивается, захочет иметь в театре шизофреника, который способен один устроить веселую жизнь всему творческому коллективу?

Вскоре оба они в новых, ладно пригнанных костюмах, в сверкающих снежной белизной рубахах, чисто выбритые и подстриженные, благоухая лавандой, ехали в такси в аэропорт. Они направляли свои стопы в Гагру, откуда собирались начать свой большой отпускной вояж.

Идея требует жертв