Наследник фортуны 2

— Никита Алексеевич, не стоит так разговаривать с уважаемыми дворянами, — почти ласково проговорил Леопольд Аристархович, уже успевший где-то раздобыть плащ и маску. — Я уважаю вашу дерзость, но лучше вам помолчать, дабы не испытать гораздо более серьёзную боль, чем планируется. Ведь мы вас можем убить по-всякому. Быстро перерезать горло или резать медленно, наблюдая как вы захлёбываетесь собственной кровью. Поверьте моему богатому опыту, второй вариант вам очень не понравится.

Кто-то из сектантов хрипло хихикнул. Весело ему козлу! Так бы и свернул шею, но, судя по всему, меня быстрее на тот свет отправят. Хотя бьётся у меня в голове одна мыслишка… одна полная надежды мыслишка, коя тонким голоском шепчет, что, возможно, мне сегодня не придётся умирать. И дабы придать ей вес, я хмуро произнёс, глянув на Тихого:

— Позволено ли мне будет задать собравшимся здесь достойным господам всего один вопрос?

Леопольд Христофорович посмотрел на архиепископа, а тот, подумав немного, согласно кивнул.

— Задавай, — разрешил Тихий.

— Господа сектанты, а кто-то из вас мне завидует?

После моих слов уроды несколько секунд в недоумении молчали, а потом принялись хохотать. Даже возница гоготал, стуча себе ладонью по ляжке и хрюкая. Отлично, выходит, что среди этих козлов нет моего гипотетического убийцы. Но значит ли это, что я сегодня не умру?

В любом случае кое-какая уверенность у меня появилась. Однако стоять сложа руки не стоит. Надо пытаться вырваться из оков, и единственный шанс — это преодолеть боль и воспользоваться магией. Я, к сожалению, не Самсон, чтобы просто порвать цепи, поэтому попробую уподобиться тем героям из трактирных баек.

Мои глаза закрылись, а воля принялась с хрустом давить всякие эмоции. Но стоило мне ухнуть в транс, как нестерпимая боль огненными жгутами стянула запястья. Я со стоном выпал из транса. Перед глазами мельтешили «мушки», а в уши проник удивлённый голос Леопольда Христофоровича, заметившего мои потуги:

— Никита Алексеевич, неужто вы решили побороть рудит? Похвально, конечно, что вы не сдаётесь, однако ваши действия лишь причинят вам ненужную боль.

— Сударь Тихий, занимайтесь своим чёрным делом, а мне оставьте моё, — прохрипел я, разочарованный тем, что этот жук понял, чем занят мой разум.

Леопольд Христофорович пожал плечами и действительно молча стал помогать остальным членам секты готовить ритуал. При этом он будто демонстративно не смотрел в мою сторону, словно был железобетонно уверен в том, что моя битва с рудитом непременно закончится победой последнего. Ну, поглядим.

В груди взорвался вулкан злости, но он лишь помешал мне войти в транс. Пришлось сперва погасить его, а лишь затем ухнуть в магическое состояние, но оно опять закончилось моими стонами. Однако я не сдавался. Снова и снова пробовал войти в транс. В какой-то миг от страданий даже знатно приложился затылком об колонну. Голова разорвалась от боли, но я чудовищным усилием воли прогнал её и снова ухнул в транс. И о чудо! Боль от кандалов вроде бы стала меньше. Конечно, она снова пинком под зад вышибла меня из транса, однако надежда появилась. Но почему боль стала слабее?

Мне не пришлось долго гадать. Стоило проанализировать последние минуты, как я понял, что удар головой о колонну, будто бы снизил воздействие рудита на тело. Почему? Боль вроде как разделилась на несколько мест и из-за этого потеряла часть силы? Бред сивой кобылы! Скорее, дело в мозге мага. Он немного затуманивается от боли и если в таком состоянии впасть в транс, то и рудит хуже влияет на серое вещество мага.

Мля, неужели я за пять минут разгадал тайну рудита? Если это действительно так, то мне стоит претендовать на Нобелевскую премию! Но не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

Я закрыл глаза, шарахнулся затылком об колонну и рухнул в транс. Да! Боль от кандалов реально уменьшилась, но она всё ещё была необоримой. Меня снова вышвырнуло из магического состояния. Кажется, придётся гораздо сильнее херануться затылком о камень. Так, что аж кровь во все стороны брызнет.

Между тем возница шустро пробежал по залу и погасил все факелы. В воздухе поплыл запах дыма, а в качестве освещения остались только чёрные свечи, обосновавшиеся вокруг меня. Сколько бы вы думали? Естественно, тринадцать. Сектанты встали прямо за ними, едва не касаясь полами плащей трепещущих язычков пламени. А потом они принялись заунывно тянуть, держа перед собой небольшие перевёрнутые кресты:

— О, Великий Владыка, прими эту жертву! Впитай жизнь, дарованную в грехе! Съешь нечестивую плоть! Выпей дурную кровь!

Архиепископ в музыкальных процедурах не участвовал. Он вдруг запустил руку под свой плащ и вытащил… серп. Тот опасно блеснул остро заточенной сталью, заставив меня судорожно сглотнуть. Неужели старик ещё и молот откуда-нибудь вытащит? Нет, не вытащил, а то бы я подумал, что в этом мире именно так и зародился коммунизм.