Наследник имения Редклиф. Том первый

— Я не злословлю капитана Морвиля, но, право, боюсь его до смерти. Я убждена, что онъ меня дурой считаетъ. Скажи, правду я говорю, Лора?

— Заставь его перемнить это мнніе, Эва, докажи ему, что ты умна.

— То то, что я робю передъ нимъ. А мн не хочется показывать этого, вотъ я и стараюсь побольше дурачиться, чтобы онъ не догадался, что я его переуму. Смотри же, Лора, выучите вы сэръ Гэя танцовать. Онъ такой гибкій, настоящій ирландецъ.

Для практики, каждый вечеръ затвались танцы. Чарльза усаживали въ амбразуру окна, чтобы какъ нибудь его не толкнуть; мать садилась за фортепіано и кадриль составлялась изъ двухъ дамъ и одного кавалера — Гэя. Шарлотта съ презрніемъ отказывалась принять участіе въ танцахъ и вмсто того, возилась съ отцомъ, который, по ея желанію, корчилъ танцовальнаго учителя и выдлывалъ такія уморительные па и фигуры, что вс его дти катались со смху.

Мистеръ Эдмонстонъ былъ происхожденія ирландскаго, со стороны матери. Лэди Амабель Эдмонстонъ никогда не могла прижиться въ Англіи, и когда сынъ ея женился, старушка съ дочерью ухала на родину. Настоящій графъ Килькоранъ, отецъ Эвелины, былъ ея племянникъ, и потому об семьи были связаны тсной дружбой. Молодые Килькораны звали мистера и мистриссъ Эдмонстонъ въ дтств тётей и дядей, и названіе это осталось за ними на всю жизнь. Въ день бала, въ замк Аллонбэй, царствовалъ такой resime m'enade, что сами хозяева не знали наврно, въ какомъ часу и гд имъ дадутъ обдать. Поэтому, Эдмонстоны сочли за лучшее пообдать дома, вмст съ Филиппомъ и Мэри Россъ, которые съхались у нихъ. По общему требованію, Филиппъ былъ въ мундир; пока сестры одвались, Шарлотта осматривала вс украшенія его воинскаго наряда, по поводу котораго у Филиппа съ Мэри завязался разговоръ о рыцарскихъ древнихъ доспхахъ. Вдругъ, чьи-то маленькая ручки ущипнули миссъ Россъ за талью и какое то существо, въ воздушномъ, бломъ плать, прыгнуло въ сторону, когда та оглянулась.

— Эмми! что вамъ нужно? спросила она.

— Идите на верхъ и принарядитесь! отвчала Эмми.

— Да вдь вы сказали, что мн не нужно хлопотать о туалет. Я ужъ одта! сказала Мэри, осматривая свое пышное, блое, кисейное платье.

— Платья не мняйте, но только повинуйтесь, шепнула Эмми, и он об исчезли.

— Эмми похожа сегодня на какого-то сильфа, — замтилъ Филиппъ.

— Или на ангельскую головку съ крыльями, въ род тхъ, что Гэй рисуетъ у себя въ портфел, ввернулъ Чарльзъ.

— Я просто — такъ, маралъ — проворчалъ Гэй, весь покраснвъ. Я думалъ, что эта бумага давно разорвана. Гд она?

— Въ моей комнат, на стол; я долженъ вамъ сказать, Гэй, что портфель этотъ принадлежитъ мн. Мама, ожидая васъ, собрала со всего дома всевозможныя украшенія для вашего кабинета. Портфель попалъ туда же. Когда мн его принесли назадъ, я нашелъ на бумаг цлую коллекцію ангельскихъ головокъ, испещренныхъ вокругъ чернильными полосами и пятнами.

— Я возьму назадъ свое произведеніе! вскричалъ Гэй, убгая изъ комнаты.

Шарлотта бросилась вслдъ за нимъ, умоляя его показать головки, а Филиппъ спросилъ у Чарльза, съ кмъ он имютъ сходство.

— Это цлая исторія, — отвчалъ Чарльзъ:- цликомъ годится въ романъ. Петрарка забываетъ свои поэмы въ портфел!…

Чарльзъ назвалъ Петрарка какъ поэта, вовсе забывъ о Лаур, и потому его не мало удивилъ строгій тонъ Филиппа, когда тотъ спросилъ:

— Ты съ умысломъ это сказалъ, или нтъ?

Замтивъ, что его слова, сказанныя случайно, задли Филиппа за живое, больной видимо обрадовался.

— А-а, кажется, это нжная твоя струнка? спросилъ онъ.

Филиппъ всталъ и, выпрямившись во весь ростъ, произнесъ тихимъ, но выразительнымъ голосомъ:

— Я не знаю, шутишь ты, или нтъ, но ты не мальчикъ, пора теб понимать, что такими вещами не играютъ. Если ты скрываешь что-нибудь теб извстное, ты сильно за это отвтишь. Я не могу себ вообразить большаго несчастія, какъ если Гэй полюбитъ которую нибудь изъ твоихъ сестеръ.

— Et pourquoi? холодно спросилъ Чарльзъ.

— Ну, теперь я вижу, — сказалъ Филиппъ, опускаясь снова въ кресло и стараясь говорить хладнокровно:- что я напрасно принималъ съ тобою этотъ серьезный тонъ.

Въ эту минуту, въ комнату вошелъ его дядя; онъ заговорилъ съ нимъ о вещахъ постороннихъ такъ спокойно, какъ будто между нимъ и Чарльзомъ ничего особеннаго не произошло.

Чарльзъ, между тмъ, торжествовалъ, что ему удалось выдержать характеръ передъ такимъ сильнымъ и высокимъ воиномъ въ красномъ мундир, но вмст съ тмъ, его очень заинтриговалъ послдній разговоръ. Будь онъ увренъ, что Филиппъ дйствительно влюбленъ въ его старшую сестру, онъ бы никогда не позволилъ себ потрунить надъ нимъ. А теперь, онъ былъ въ восторг, что взволновалъ невозмутимаго кузена. Ему и въ голову не приходила мысль, что подъ этой спокойной, приличной наружностью бушуетъ море страсти.