Наследник имения Редклиф. Том второй

— Боже упаси! возразилъ съ жаромъ Мэркгамъ. — Я знаю только то, что онъ и я минуты не остались бы подъ одной крышей.

— Что вы ничего мн не скажете о новомъ викарі, - спросилъ Гэй, желая перемнить разговоръ. — какъ вы ладите съ нимъ?

— Мн тутъ также не мало насолилъ капитанъ Морвиль, — съ сердцемъ отвичалъ Мэркгамъ.

И тутъ же началъ перечислять Гэю вс вынесенныя имъ оскорбленія по поводу его раздора съ новымъ викаріемъ. Старикъ упорно стоялъ за свое имніе въ твердомъ убжденіи, что дйствія съ его стороны постоянно клонятся къ одной цли, къ поддержанію достоинства и чести молодаго хозяина.

Дло было слдующее: пока Рэдклифскимъ приходомъ завдывалъ мистеръ Бернаръ, кроткій, добродушный старичокъ, дла шли вяло, обыкновеннымъ порядкомъ, и Мэркгамъ, не привыкшій къ другому образу дйствій священника, находилъ, что Бернаръ человкъ отличный, и что перемнъ по приходу никакихъ не нужно длать. Но вдругъ, на мсто старика Бернара, назначили молодаго, энергическаго мистера Ашфорда, который, со вступленіемъ въ должность, перевернулъ все по своему. Мэркгамъ сильно возсталъ противъ него, ему все не нравилось: ни ежедневныя церковныя службы, отрывавшія людей отъ работы, ни запрещеніе викарія ловить рыбу по воскресеньямъ. Онъ горячо боролся съ каждымъ нововведеніемъ, а вмшательство капитана Морвиля, взявшаго сторону Ашфорда, принялъ за личное оскорбленіе. На малйшія замчанія Гэя, что Ашфордъ правъ, старикъ отвчалъ ворчаньемъ. Главнымъ предметомъ распри, въ настоящую минуту, былъ вопрось о школ. Въ рыбачъей деревн была какая-то женская школа, которая содержалась на счетъ имнія; помщалась она въ маленькомъ коттэдж, очень далеко отъ церкви. Но мистеръ Ашфордъ и его жена подыскали другой домъ, въ самомъ сел, вблизи церкви и хотли назначить его для новой воскресной школы. Въ дом нужно было только настлать полы и сломать одну перегородку; но Мэркгамъ горячо возсталъ противъ ихъ распоряженія, увряя, что это будетъ жестоко, отнять школу отъ старой Дженни Робинзонъ.

— Вроятно, мистеръ Ашфордъ намревался дать ей пенсію, при отставк, - сказалъ Гэй.

— Онъ ни слова не сказалъ объ этомъ. Но кто-жъ будетъ выплачивать ей эту пенсію? спросилъ Мэркгамъ.

— Я полагаю, что мы, кому же больше?

— Какъ? мы должны платить жаловэнье двумъ школьнымъ учительницамъ за разъ? И одной изъ нихъ давать деньги за то только, что она ничего не будетъ длать? Отличное распоряженіе!

— Почему-жъ оно дурно? Это моя прямая обязанность.

— Но зачмъ же намъ удалять прежнюю учительницу, она, по моему, личность очень способная, — возразилъ Мэркгамъ.

— Ну, это еще не ршено, — замтилъ улыбаясь Гэй. — Мы вдь здсь не отличались никогда ученостью.

— Ужъ не лучше ли вамъ самимъ заняться образованіемъ въ приход, сэръ Гэй? сказалъ управляющій:- мы тутъ никогда пива не сваримъ.

— О судьб Дженни Робинзонъ я самъ позабочусь, — отвчалъ Гэй. — Что-жъ касается до дома для новой школы, то вы должны сдлать объ немъ немедленное распоряженіе. Въ старомъ коттэдж нтъ возможности учить дтей.

Какъ Мэркгамъ ни ворчалъ, но слово должны, произнесенное владтелемъ Рэдклифа, становилось буквою закона для упрямаго управителя. Онъ не осмливался противорчить. Ворчать онъ могъ, но покоряться былъ обязанъ, притомъ въ голос мальчика, котораго старикъ привыкъ журить, какъ ребенка, звучало такъ много родоваго морвильскаго, что не повиноваться ему, казалось, невозможнымъ. Онъ позволилъ себ сдлать только легкое замчаніе.

— Какъ вамъ угодно, сэръ Гэй, — сказалъ онъ:- но вспомните меня, у насъ вся дичь будетъ перепугана и цвты поломаны, если деревенскимъ мальчишкамъ позволятъ проходить черезъ паркъ.

— Я отвчаю за вс безпорядки. Съ дтьми нужно только разъ строго поговорить, и они станутъ вести себя отличне. Я въ Истъ-гил видлъ, что значить умнье вести дтей, надюсь, что и въ Рэдклиф мы дойдемъ до этого искусства.

Снова послышалось ворчаніе со стороны Мэркгама, котораго Гэй успокоилъ не иначе, какъ пустившись въ разспросы о безчисленныхъ его племянникахъ и племянницахъ.

Такъ прошелъ весь вечеръ; Мэркгамъ, наконецъ, удалился, и Гэй остался совершенно одинъ въ огромной, темной комнат, освщенной огнемъ камина и лампой, точь въ точь, какъ въ тотъ вечеръ, когда онъ нашелъ дда лежащимъ безъ чувствъ въ кресл.

— Сколько времени прошло съ тхъ поръ? Какъ это случилось, — подумалъ Гэй. Какъ перемнился я самъ и все меня окружающее!…

Страшная тоска напала на него въ эту ночь. Здсь, въ стнахъ родительскаго дома, все мрачное прошлое съ своими кровавыми картинами, поднялось передъ нимъ, какъ призракъ изъ могилы. Проклятіе, лежавшее на отц, тяготло какъ будто бы и на сын, и бдный Гэй, поднявъ глаза къ небу, просилъ одного у Бога — возможности загладить своей жизнью все прошедшее.