Наследник имения Редклиф. Том второй

За нсколько дней передъ свиданіемъ съ опекуномъ, Гэй началъ снова волноваться.

День своего рожденія онъ провелъ среди книгъ и размышленій, совершенно одинъ. Чувствуя, что приближается минута ршенія его судьбы, что предстоящее свиданіе съ опекуномъ или уяснитъ дло его и возвратитъ ему Эмми, или же, напротивъ, совершенно разорветъ его связи съ семействомъ Эдмонстоновъ, Гэй падалъ духомъ и старался молитвой подкрпить себя. Такъ провелъ онъ всю страстную недлю. Уединеніе и благочестиныя занятія не замедлили произвести благотворное дйствіе на Гэя. Первый день Пасхи былъ встрченъ имъ съ тихой радостью и съ свтлой надеждой на измненіе его судьбы къ лучшему.

ГЛАВА X

— Начинается! подумалъ Гэй, отпустивъ кэбъ и медленно поднимаясь по стуиенямъ гостиницы въ Лондон, куда онъ пріхалъ въ назначенный день, для свиданія съ опекуномъ. — Господи! дай мн силу выдержать!…

Дверь одного нумера отворилась, онъ увидлъ мистера Эдмонстона, Мэркгама и дядю Диксона! Вс трое кинулись Гэю на встрчу, а мистеръ Эдмонстонъ, схвативъ его за об руки, началъ съ жаромъ трясти ихъ и весело закричалъ:

— Вотъ онъ на лицо! Гэй, голубчикъ, вдь ты великодушнйшее созданіе въ мір! Мы непозволительно съ тобой обращались! Я жалю, что мн не отрзали правой руки прежде, чмъ я ршился написать къ теб это несчастное письмо. Хорошо, что все теперь уладилось. Забудь и прости! а? что скажешь? Мы сегодня же отправимся вмст въ Гольуэль, а завтра пошлемъ за Делореномъ. Говори, желаешь?

Гэй чуть не одурлъ отъ изумленія. Онъ крпко пожалъ руку опекуну и закрылъ на минуту глаза.

— Что это? сонъ? проговорилъ онъ слабо. — Вы сказали, что все уладилось? какимъ образомъ?

— Да очень просто, — отвчалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Я теперь знаю, куда ты употребилъ деньги, и глубоко уважаю тебя за это, а вотъ теб на лицо человкъ, который объяснилъ мн все дло. Недаромъ говорилъ я своимъ, что тутъ кроется какая-нибудь проклятая сплетня. Всю эту кутерьму надлала маленькая Маріанна!…

Гэй съ удивленіенъ взглянулъ на дядю Диксона: тотъ только и ждалъ, чтобы Гэй обратилъ на него внимаіне.

— Поврьте мн, - сказалъ онъ взволнованнымъ голосомтъ:- я только сегодня утромъ узналъ, какое страшное подозрніе я на васъ навлекъ. Не грхъ ли вамъ было скрывать все это отъ меня?

— Неужели вы разсказали? началъ Гэй.

— Исторію о чек? прервалъ его опекунъ:- какъ же, онъ все передалъ, все, даже подробно разсказалъ намъ о твоемъ поступк съ его малюткой. Какъ это ты изворачивался, чтобы платить за ея воспитаніе? А мистеръ Филиппъ еще проповдуетъ, что ты будто бы всегда безъ денегъ. Не мудрено!…

— Знай я только, что вы себя обрзываете во всемъ, — замтилъ Диксонъ:- я бы ни за какія блага въ мір не ршился васъ безпокоить….

— Дайте мн опомниться! проговорилъ Гэй, схватившись за стулъ. — Мэркгамъ! скажите, Бога-ради, оправданъ я или нтъ? Дйствительно ли мистеръ Эдмонстонъ примирился со мною, или это шутка?

— Будьте покойны, сэръ, — отвчалъ старикъ управляющій. Мистеръ Диксонъ представилъ намъ росписку въ тридцати-фунтовомъ чек, выданномъ на ваше имя, и по этому пункту вы окончательно оправданы.

Гэй глубоко вздохнулъ, у него точно спалъ камень съ сердца.

— Не знаю, право, какъ мн и благодарить васъ, — сказалъ онъ, обращаясь къ дяд, а потомъ къ опекуну. — Скажите, лучше ли Чарльзу? спросилъ онъ у послдняго.

— Лучше, гораздо лучше, ты его увидишь завтра, — отвчалъ мистеръ Эдмонстонъ. — Такъ-то, мой милый, теперь все дло ясно.

— Но я все-таки не могу вамъ объяснить, для какого употребленія мн были нужны именно тысяча фунтовъ стерлинговъ, — возразилъ Гэй.

— Какія тутъ объясненія, теб денегъ не выдавали, значитъ отъ тебя и отчета нельзя требовать.

— Но неужели вы согласились простить меня даже за т дерзкія слова, которыя я нозволилъ себ сказать на вашъ счетъ? спросилъ Гэй тронутымъ голосомъ.

— Вотъ пустяки-то! воскликнулъ опекунъ. — Если ты назвалъ Филиппа фатомъ, который вмшивается туда, куда его не спрашиваютъ, ты сказалъ истинную правду. А я былъ сущій дуракъ, что допустилъ его обсдлать меня и, послушавшись его, написалъ къ теб такое нелпое письмо.

— Нтъ, вы поступили по чувству долга, — возразилъ Гэй:- вы не виноваты, если вс обстоятельства были противъ меня. Теперь все кончено, не правда ли? Надюсь, что мы будемъ въ прежнихъ отношеніяхъ съ вами.

— Еще бы! Кончено! только дло въ томъ, что мы еще боле теперь тебя цнимъ, любезный мой. Давай руку! Вс наши непріятности забыты и мы сейчасъ отправимся домой, — говорилъ мистеръ Эдмонстонъ, вн себя отъ восторга.

У Гэя блеснули слезы на глазахъ.

— Дядя! сказалъ онъ, обращаясь къ Диксону: растолкуйте, пожалуйста, какимъ образомъ вы узнали, что присутствіе ваше необходимо для моего полнаго оправданія!

— Мистеръ Мэркгамъ открылъ мн эту тайну, — отвчалъ артистъ. — Сэръ! прошу васъ, врьте, я душевно страдалъ, узнавъ, что ваше великодушіе….