Наследник имения Редклиф. Том второй

— Филиппъ будетъ живъ! сказалъ онъ тихимъ, дрожащимъ голосомъ. — Поблагодаримъ Господа Бога, Эмми. — Онъ теперь спитъ покойно и пульсъ сталъ крпче. Обморокъ его былъ ужасенъ; докторъ все время держалъ ее за руку и назрачалъ мн минуты, когда давать лекарство. Я раза два думалъ, что все кончено; докторъ только сейчасъ объявилъ, что опасность миновалась.

— Боже! какъ я рада! воскликнула Эмми. — Что онъ, опомнился? можетъ говорить?

— Да, онъ очнулся, но слабъ дотого, что не только говорить, но даже смотрть долго не можетъ. Зато какъ взглянетъ на меня, то всегда очень ласково. Ну, Эмми, это утро принесло намъ большое счастіе.

— Мн кажется, что ты сегодня счастливе даже, чмъ былъ въ Рэдклиф, посл бури, — замтила Эмми.

— Еще бы! Тогда мн только блеснуло утшеніе, это былъ, такъ сказать, первый лучъ моего настоящаго блаженства. Эмми! Эмми! Богъ осыпалъ меня такимъ благомъ, о которомъ я и мечтать не смлъ. Мн не подъ силу такое полное счастіе, тмъ боле что я недостоинъ его. Право, ужь не послалъ ли мн его Господь, какъ испытаніе.

Слова мужа тронули Эмми до глубины сердца. Она не могла уже спать и лежа все думала.

— Да, — говорила она мысленно: — Гэй можетъ быть, правъ: на земл полнаго счастія не существуетъ, а у насъ съ нимъ до сихъ поръ еще горя не было….

ГЛАВА XVII

Въ эту ночь совершился кризисъ горячки у Филиппа. Онъ былъ дотого слабъ, что не только поднять головы, но даже пошевелиться не былъ въ состояніи, и говорилъ не иначе какъ шепотомъ; но жаръ и бредъ прекратились и сильная его натура видимо помогала выздоровленію. Съ каждымъ днемъ больной длался крпче, много сналъ и просыпаясь чувствовалъ себя очень хорошо. Первой его заботой было попросить Гэя, увдомить поскоре полковника Дэна о его болзни, потому что срокъ его отпуска давно уже прекратился. О Гольуэл онъ не умомянулъ ни слова, вслдствіе чего Эмми продолжала утшаться надеждою, что все высказанное Филиппомъ въ горячк было пустымъ бредомъ. Посл кризиса больной сдлался необыкновенно привтливъ; онъ теперь какъ ребенокъ повиновался Гэю, совсмъ иначе принималъ его услуги. Онъ постепенно тревожился за Гэя, боясь, чтобы тотъ не слишкомъ себя утомилъ, ухаживая за нимъ. Однажды вечеромъ, Гэй, сидя въ комнат больнаго, писалъ какое-то письмо. Филиппъ лежалъ тутъ же на постели и повидимому спалъ.

— Вы пишете въ Гольуэль? спросилъ онъ вдругъ, открывая глаза.

— Да, — отвчалъ Гэй:- я пишу къ Шарлотт; письмо пойдетъ завтра утромъ, не хотите ли что ей передать?

— Нтъ, ничего! отвчалъ больной и слегка вздохнулъ. Скажите правду, Гэй, — началъ онъ, помолчапъ немного:- говорилъ я что нибудь въ бреду о Лор?

— Да, говорили, — сказалъ Гэй, и положилъ перо на столъ.

— Я такъ и думалъ, но ничего не помню теперь; неужели я многое высказалъ?

— Напротивъ, васъ можно было съ трудомъ понять. Вы бредили больше по-итальянски и все поминали Стэйльгурстъ. О Лор вы заговорили въ первый разъ наканун кризиса.

— Теперь всполнилъ. Значитъ, я проговорился, и вы все узнали. Мн больно одно, что теперь вс на нее нападутъ, а она, бдная, такъ сильно разсчитывала на мое молчаніе.

Филиппъ умолкъ; но по всему лицу его было замтно, что онъ сильно взволнованъ. Гэй началъ ласкать его и кротко уговаривать.

— Я долженъ вамъ объяснить все дло, Гэй, сказалъ больной, успокоившись немного. — Не осуждайте Лоры! Это случилось три года тому назадъ, когда вы только-что поселились въ Гольуэл. Я былъ первымъ другомъ ея. Мн показалось….. что? объ этомъ говорить не буду, но вышло такъ, что я долженъ былъ посовътовать Лор быть осторожне. Я ошибся, правда: опасность, грозившая ей, по моему мннію, оказалась ложной. Но по этому случаю у насъ завязался откровенный разговоръ съ Лорой, я выдалъ себя, свою любовь къ ней, и опомнился тогда, когда уже было поздно. Мы были оба молоды, увлеклись и объяснились, сами того не замчая. Конечно, скрывать этого не слдовало, но подумайте, что бы вышло, если бы мы не скрыли своей любви? Мн запретили бы здить къ Эдмонотонамъ, и если бы даже современемъ насъ и простили, чего бы мы не выстрадали до сихъ поръ! Богъ знаетъ, что бы еще случилось. Ахъ, Гэй! продолжалъ онъ дрожащимъ голосомъ: хоть бы вы мн сказали, что пишутъ изъ Гольуэля! Какъ переносла Лора извстіе о моей болзни?

— Мистриссъ Эдмонстонъ писала къ Эмми, отвчалъ Гэй:- тотчасъ по полученіи извстія о вашей болзни, но объ Лор она ничего не поминала.

— У Лоры характера много, она все вынесетъ молча, но я бы желалъ все-таки знать, какъ она себя чувствовала въ послднее время, узнавъ, что я болнъ? тетушка ничего не пишетъ объ этомъ?

— Ровно ничего. Хотите, я спрошу ея письмо у Эмми?