Наследник имения Редклиф. Том второй

На слдующій день, было воскресеніе; погода стояла великолпная; свжій сентябрскій втеръ дулъ слегка изъ-за горъ и придавалъ воздуху какой-то особенный ароматъ. Эмми и Гэй чувствовали непонятную отраду на сердц; имъ казалось, что мимо ихъ пропронеслась грозная туча и настали ясные дни. Эмми принарядилась, по просьб мужа, передъ тмъ какъ ей идти къ Филиппу. Оня велла себ приготовить кисейное платье, убранное блыми лентами, вынула завтный браслетъ, подаренный ей Чарльзомъ, и серебряную, рзную, миланскую брошку, послдній подарокъ Гэя, одлась и сла у окна, любуясь на живописныя группы итальянцевъ, спшившихъ къ обдни. Мысленно Эмми перенеслась въ далекую Англію, и ей живо представилась, какъ дома проводятся воскресные дни.

— Ну, наконецъ-то! сказалъ Гэй, входя къ ней въ комнату. — Филиппъ измучился, приготовляясь тебя встртить. Я его шутя дразнилъ, что онъ ждетъ врно королеву, а не madame Amabel Morvile.

Гэй повелъ жену внизъ, отворилъ дверь, ведущую въ комнату больнаго, и громко доложилъ: Лэди Морвиль! имю честь ее представить.

Эмми взглянула на Филиппа и убдилась, что мужъ сказалъ правду: онъ страшно измнился. Филиппъ былъ совершенно блденъ, щеки его впали, лобъ отъ худобы и отъ рдкихъ волосъ сдлался еще больше. Глаза у него совсмъ провалились и, окруженные темными кругами, казались огромными. Онъ сидлъ въ постели, окруженный подушками, но дотого былъ слабъ и такъ тихо говорилъ, что Эмми стало жаль его видть. Онъ протянулъ ей блдную, худую руку, на которой ясно обозначались синія жилы, и отрывистымъ голосомъ произнесъ:

— Здравствуйте, Эмми! мы объяснились съ Гэемъ, онъ совершенно правъ. Простите, что я отравилъ ваше путешествіе своей болзнью.

— Вы не успли отравить его, потому что выздоровли, — отвчала Эмми, стараясь улыбнуться, между тмъ какъ слезы душили ея горло, — такъ ей было жаль Филиппа.

— Гэй, вы вдь мой церемонійместеръ, — продолжалъ Филиппъ, приподнимая немного голову съ подушки:- распорядитесь, чтобы вашей жен подали кресло.

Эмми смясь услась подл постели, между тмъ какъ самъ Филиппъ не спускалъ съ нея глазъ; онъ любовался ею какъ свжимъ цвткомъ.

— Что это на васъ внчальное платье, Эмми? спросилъ онъ.

— О нтъ! мое внчальное платье было шелковое, покрытое кружевами, — возразила она.

— Какая вы сегодня хорошенькая, точно невста.

— Вотъ теб и комплиментъ, моя старушка, сказалъ Гэй, смотря на нее съ гордостью. А пора ужъ перестать звать тебя невстой, ты ужъ въ Мюнхен являлась на бал въ дамскомъ туалет.

— Довольно мн и одного бала, — зэмтила Эмми улыбаясь.

— Ну, нтъ, — возразилъ Филиппъ: — вамъ предстоитъ еще много баловъ по возвращеніи домой.

— Хорошо, что вы тамъ со всми знакомы, сказала Эмми, — вы хоть намъ поможете.

— Пожалуй; но мы еще посмотримъ, что будетъ, отвчалъ онъ.

— Да, надо еще подождать, чтобы вы совсмъ оправились, замтилъ Гэй. — Мы подемъ домой не спша, будемъ часто останавливаться, отдыхать. Вы у меня просто молодцомъ стали эти послдніе дни. Эмми, какъ ты его находишь? спросилъ онъ, обращаясь къ жен съ торжествующимъ видомъ, точно блдный скелетъ въ вид человка, лежавшій передъ ними на постели, дйствительно былъ молодецъ.

— Я нахожу, что Филиппъ теперь довольно поправился, — сказала робко Эмми, боясь выдать свои мысли.

— Мн нечего ждать комлиментовъ. Я сегодня самъ себя испугался, когда посмотрлся въ зеркало, шутя замтилъ Филиппъ.

— Жаль, что вы себя недлю тому назадъ не видали, говорилъ Гэй, покачавъ головою. Я знаю одно, что докторъ-французъ, глядя на васъ, говорилъ, что вы быіи на волосъ отъ смерти: такъ сильна была у васъ горячка. Да что объ этомъ говорить, разскажите-ка лучше Эмми, куда вы пошли, разставшись съ нами, и какъ вы сюда понали?

— Я отправился, какъ хотлъ, въ Вильшечиненскія горы, — отвчалъ Филиппъ. Дорогой я почувствовалъ ломъ въ ногахъ. Приписывая все это усталости и быстрымъ перемнамъ атмосферы, я хотлъ переломить себя и добраться до Виченцы; но дойдя до дврей отеля, я почувствовалъ, что у меня голова путается, что я забываю итальянскій языкъ, и я началь твердить все одну и туже фразу. Помню, что меня уложили въ какую-то душную каморку и что тамъ на меня напалъ страхъ, какъ бы не умереть одному, на чужой сторон. Затмъ я вдругъ услыхалъ англійскій языкъ, и Богъ послалъ мн добрую сидлку въ Гэ.

Разсказъ этотъ утомилъ больнаго. Гэй веллъ принести ему поскоре бульону. Съ этихъ поръ Эмми начала раздлять труды мужа. Они вмст заботились обо всемь, даже о стол больнаго, и лично наблюдали за приготовленіями различныхъ вкусныхъ кушаній для него. Странно было видть, что Филиппъ, человкъ съ такимъ независимымъ, гордымъ характеромъ, лежалъ теперь точно слабый ребенокъ, безпрекословно подчиняясь каждому приказанію Гэя.

По утрамъ, мужъ и жена читали больному вслухъ различные отрывки изъ библіи, и Эмми казалось, что никогда голосъ Гэя не явучалъ такъ торжественно, какъ при чтеніи плача Іереміи.