Наследник императора 2

Император был недоволен поведением, как Аппия, так и жриц. Сам он хотел лишь поиграть в образе женщины и ничего более, но отнюдь не совокупляться с ними. Нет.

На следующий день, во время жертвоприношения, когда император присутствовал на церемонии, по окончании процедуры он сделал объявление. Или следует сказать – приговор.

– Весталок, кои нарушили священные правила и предались низменным инстинктам – изгнать навечно из храма Весты. Впредь, этим женщинам запрещено выходить замуж и иметь семью. Отныне – именоваться будете изгоями.

Весталки, которые стояли рядом и слушали это, начали кричать в агонии и безысходности. Главная весталка просто прикрыла лицо рукой, выражая стыд. Народ, который слушал это – передавал из уст в уста слова императора. Это было изумление для всего Рима. В один день, да ещё и в священный праздник весталии – наказать всех жриц за их прелюбодеяния. Это воистину было неожиданностью.

– Мужчин же, кои вступят с изгоями в брак, нарушив мой указ – ждёт казнь.

Девушки ещё громче зарыдали. Некоторые из них бросались императору в ноги и умоляли о пощаде, но император был непреклонен. Он итак пощадил их, смягчив наказание в виде погребения заживо и предоставив им бесценный подарок – жизнь.

Император знал, что он поступил правильно и не жалел ни о чём. Да, возможно, его сейчас все ненавидят и проклинают, желая смерти, но Эмилий был защитником нравственности и права и для него соблюдение закона было священным.

Аппий на удивление, вместо того, чтобы возмутиться на друга, похвалил его и поддержал его выбор. Эмилий понимал, что тот льстит ему. Этот человек сам причастен к содеянному, а соблазнителей по закону также ждало наказание. Но Аппий, видимо, не понимал, что сделал. Он думал, что император такой же, как и он, но это отнюдь не так. И доказательством являлось то, что император Эмилий запретил Аппию появлялся во дворце до особого распоряжения. Аппий, кажется, был удивлён. Правда, это была идея Аристона. Он убедил Эмилия так поступить. Впрочем, он желал его казни, но император в силу своей мягкотелости и доброты всё же пощадил собутыльника.

Аристон был удовлетворен изгнанием сенатора. Теперь он мог не беспокоиться за Эмилия. Он вновь выполнял обязанности советника. Впрочем, император после весталий не желал никого видеть. Он с каждым разом узнавал, что жизнь не настолько прекрасна, как ему казалось, а мир – не совершенен. Слишком долго он жил грёзами, со временем пелена на его глазах спадала, и он понимал, что пора перестать быть таким наивным, как раньше и узреть тот настоящий Рим, который есть на самом деле. Жестокий, безнравственный, развратный Рим.

Однажды ночью, когда император пытался уснуть, вольноотпущенник Катон нарушил его покой. Старик кричал за дверью, прося встретиться с августом, но часовые его не впускали. Эмилий хлопнул себя по лицу и пробормотал проклятия.

– Впусти, – крикнул император.

Стражники услышали своего господина и через несколько мгновений Катон буквально ввалился в спальню. Впрочем, увидев императора, вольноотпущенник, казалось бы, забыл зачем сюда пришёл. Выражая стыд и страх, он не знал, что сказать.

– Что случилось? – Спросил недовольно Эмилий, поджигая свечу.

– Т-т-там, – заикаясь начал объяснять Катон, – ваша супруга…

– Что?

– Она…она рожает!

Император несколько секунд сидел в замешательстве. Но потом, осознав, начал одеваться. Да – Урсула та ещё стерва, но если это его ребёнок, то он должен хоть немного беспокоиться.

Выйдя в коридор, Эмилий столкнулся с Аристоном, который стоял подле своей спальни и пытался выяснить, что происходит.

– Идём со мной, – сказал император.

Аристон не стал церемониться и переодеваться в тогу. Он последовал за Эмилием всего лишь в одной набедренной повязке и сандалиях. Его торс и упругий пресс выдавали в нём Аполлона. Центурион Квинт тоже на удивление встретился им по пути. Он стоял возле спальни Урсулы. Что он здесь делает?

– Август, – сказал Квинт, увидев императора. Он был в замешательстве.

Эмилий помнил, какие чувства Квинт питал к его жене и поэтому он не был удивлён, что центурион здесь. Однако, она могла забеременеть и от него…Но это невозможно. Нет. Квинт не поступил бы так с ним.

Император с подозрением глянул на центуриона и от этого взгляда офицер ещё сильнее занервничал.

Разогнав напуганных рабынь, император вошёл в спальню. Урсула неистово кричала, раздвинув ноги. Подле роженицы сновали несколько рабынь, которые ухаживали за ней, и конечно же сама повитуха. В комнате пахло потом и испражнениями.

– Эмилий! – Позвала Урсула императора.

Она смотрела на супруга взглядом, полным страха и беспомощности. Ей было страшно. И одиноко.

– Я не хочу умирать, – сказала она. На глазах её были слёзы.

Император подошёл к Урсуле и взял её за руку. Она посмотрела на него с благодарностью, после чего снова принялась рожать.

Аристон стоял и наблюдал за этим. Квинт – тоже. Но рабыни и повитуха вскоре выгнали их. Урсула сказала, что они мол ей мешают.