Наследник поручика гвардии

– Сидите, сидите, Георг Карлович, сейчас не до чинопочитания.

Доктор в задумчивости поправил пенсне.

– Я так и не смог, к сожалению, точно определить болезнь, которая буквально косит матросов, хотя просмотрел все медицинские справочники, имеющиеся в моем распоряжении. Это может быть и малярия, и лихорадка, а также и дизентерия. Не исключаю и возможность комбинации этих болезней. Эпидемия, свирепствующая на судне, несомненно, имеет инфекционный характер. Поэтому необходимо срочно изолировать всех больных, предохранив остальных членов команды, и дезинфицировать помещения судна. Но так как я располагаю ограниченным количеством дезинфицирующих материалов, то в первую очередь считаю необходимым обработать ими жилую палубу нижних чинов. И, самое главное, Иван Семенович, – обратился он к командиру, – нужно постараться как можно быстрее прибыть в какой-нибудь большой порт, чтобы окончательно решить проблему с помощью медиков тамошнего госпиталя.

– Каково же ваше мнение, Григорий Данилович? – обратился капитан к старшему офицеру.

– Порт особо и выбирать не из чего – это или Гонконг в Китае, или Нагасаки в Японии. И хотя Гонконг, конечно, ближе, я все-таки отдаю предпочтение Нагасаки, так как это не только конечный пункт перехода «Аскольда», но и порт, в котором есть российский консул, который поможет решить наши не требующие отлагательства проблемы.

– Спасибо, Григорий Данилович. А на сколько миль нам хватит угля, Дмитрий Александрович?

– Думаю, миль на четыреста, Иван Семенович. От силы – на четыреста пятьдесят, – доложил старший механик.

– Не густо, конечно… Но и на том спасибо. А как паровая машина – не подведет? Натерпелся я позора, когда из Капштадта вышли, дымя трубой на полнеба, а, не успев пройти и мыса Доброй Надежды, вернулись назад уже под парусами. Одно утешало – паровая машина-то английская, да еще, как оказалось, и с заводским дефектом.

– Тьфу, тьфу, тьфу… – суеверно сплюнул «дед» через левое плечо. – После того самого последнего ремонта в Капштадте пока не подводила. Даст бог, и сейчас не подведет.

– Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай! – впервые улыбнулся командир и подвел итог совещания: – Действуйте, господа, в соответствии с нашим планом. Разрешаю и в ночных условиях идти под всеми парусами так же, как и днем. Риск, конечно, есть, но каждый сэкономленный, если так можно выразиться, день – это спасенные человеческие жизни.

* * *

Когда показались долгожданные гористые берега острова Кюсю, самого южного из четырех больших японских островов, где и находился порт Нагасаки, все облегченно вздохнули. Появилась надежда, что пришел конец череде тягостных похорон.

У входа в сложный фарватер, ведущий в акваторию порта Нагасаки, на борт фрегата приняли с подошедшей шлюпки японского лоцмана. Тот непрерывно кланялся командиру. Нещадно чадя на остатках угля и приветствуя порт пушечными выстрелами, «Аскольд» наконец отдал якорь на рейде Нагасаки.

Консул, озадаченный проблемами фрегата, провел переговоры с местными властями, и в отдельно стоящем японском храме, который в отличие от помпезных православных соборов и католических костелов был больше похож на молельню сектантов, был устроен временный лазарет для больных с фрегата, куда и свезли больных матросов. Георг Карлович приобрел необходимое количество дезинфицирующих средств, ими обработали все без исключения помещения судна, и заболевания на фрегате прекратились. Эпидемия была побеждена.

Так закончился тяжелый поход «Аскольда», длившийся 13 месяцев, во время которого экипаж фрегата из 456 человек потерял 26 матросов и унтер-офицеров.

Глава вторая Новые открытия

– Ну что, Петруша, будем жить?! – еще с порога приветствовал хозяина каюты мичман Долгоруков.

– Вроде бы так, Илюша, – улыбнулся тот. – Спасибо Ивану Семеновичу, который гнал фрегат в Нагасаки круглые сутки и под парусами, и под паром.

– Это точно. А ведь рисковал командир, – покачал головой Илья. – В ночную вахту с мостика ни черта не видно, хоть глаз выколи! Такое ощущение, будто фрегат висит в каком-то мертвом, безжизненном пространстве, однако шум от буруна у форштевня подтверждает, что он на самом деле идет полным ходом. От впередсмотрящих и на баке, и на салинге[62] тоже мало прока, остается только надеяться на их острый слух. Это тебе не плавание в милом сердцу Финском заливе, где даже глухой ночью всегда что-то да брезжит у горизонта.

– Человеческие жизни дороже всех наших страхов, и я бы на месте командира поступил бы точно так же! – с некоторым вызовом заметил Петр.

– Ты еще просто не испытал всей меры ответственности, которая тяжелым грузом лежит на его плечах: не только за жизни членов команды, но и за безопасность фрегата, – упрекнул друга Илья. – Потому-то командовать кораблями и допускают офицеров, которые уже успели примериться к этой нелегкой ноше. Я отдаю должное мужеству командира при принятии подобных решений.

Петр пожал руку другу: