Наследник поручика гвардии

– Вы, Отто Карлович, имеете в виду лейтенанта, бывшего на руле ялика? – спросил вице-адмирал.

– Именно его, Константин Николаевич!

Тот хитровато посмотрел на Кремера:

– Так позвольте полюбопытствовать, по каким это критериям вы выбрали из полусотни офицеров фрегата именно его?

– Трудно сказать, Константин Николаевич… Лейтенант Чуркин такой же исполнительный и способный офицер, как и все остальные. Наверное, я вспомнил о его родовых корнях. Это и определило мое решение.

– И каковы же эти корни? – заинтересованно спросил тот.

– Петр Михайлович воспитывался его дедом, Шуваловым Андреем Петровичем. А этот самый дед был известным мореплавателем, путешественником и ученым.

– Постойте-постойте, Отто Карлович… Это случайно не автор ли известного приключенческого романа, которым зачитывались мы с товарищами по Морскому корпусу?

– Он самый, Константин Николаевич, – облегченно вздохнул капитан 1-го ранга.

Вице-адмирал задумался:

– Надо будет не терять этого лейтенанта из вида. Со временем из него, несомненно, получится достойный командир корабля.

Подошедший старший офицер доложил о готовности первого плота к отплытию.

– Ваше высочество! – обратился Посьет к цесаревичу лейтенанту Романову. – Не соизволите ли возглавить команду плота?

Тот гневно глянул на вице-адмирала:

– Если у меня, ваше превосходительство, есть право выбора, то я не хотел бы покидать фрегат одним из первых.

– Воля ваша, Алексей Александрович, принимать решения, не касающиеся, разумеется, службы.

Посьет остался доволен достойным ответом своего воспитанника в присутствии всей команды. Вице-адмирал исполнил свой долг перед государем, облачившим его властью и чрезвычайными полномочиями по отношению к сотням моряков, оказавшимся в трагическом положении, предложив наследнику престола спасти свою жизнь одним из первых – во имя династических интересов России. За Алексеем Александровичем оставалось право выбора, и тот огласил его перед сослуживцами, попавшими вместе с ним в беду.

Матросы, перехватывая руками спасительный трос, заведенный с борта на берег, медленно, но упорно, продвигали плот со своими товарищами через вздыбившееся море. Настил плота, тяжко переваливающегося через пенящиеся гребни, намеревался уйти из-под ног, но моряки не сдавались, и плот наконец-то достиг спасительного берега. Все напряженно следившие за ним с фрегата, содрогавшегося от ударов волн, облегченно вздохнули – путь к спасению был проложен.

Опустевший плот снова подтянули за трос к борту, и на него высадилась очередная команда для своза на берег. Стало уже несколько светлее, и моряки повеселели. Посыпались шутки, когда кто-либо из них оступался на скользком настиле плота и плюхался на него задом. Переправа была налажена, и только после этого его императорское высочество согласился покинуть фрегат.

Плоты уже не подтягивали назад к борту, их бросали на берегу. На судне оставалось все меньше и меньше матросов, те выбились из сил и использовали теперь запасные плоты, заготовленные впрок.

На последнем плоту переправились на берег и вице-адмирал Посьет с капитаном 1-го ранга Кремером. Позже всех на плот ступил Отто Карлович – в соответствии с Морским уставом командир обязан покидать свой корабль последним…

На берегу адмирал был встречен командой, построенной во фронт.

– Лейтенант Чуркин, выйти из строя! – приказал он.

– Есть! – ответил Петр и строевым шагом вышел из группы офицеров, стоявших на правом фланге, остановившись в трех шагах перед адмиралом.

– Вы, Петр Михайлович, своим подвигом спасли жизни семисот пятидесяти офицерам, матросам и средним чинам, – громко произнес адмирал, чтобы сквозь гул прибоя и завывания ветра его услышали все, и вдруг осекся, заметив седую прядь, выбившуюся из-под фуражки лейтенанта. Любые, самые возвышенные слова теряли всякий смысл перед видом этой пряди на голове молодого офицера. Проглотив комок, застрявший в горле, адмирал напряженным голосом произнес одно: – Благодарю за службу!

– Служу Отечеству! – четко ответил лейтенант, вскинув голову.

Командир подошел и горячо обнял его. Все семьсот пятьдесят человек не по команде, а по зову сердца дружно грянули «ура!». На глазах Петра выступили слезы: это было высшим признанием его заслуги за их спасенные жизни…

А адмирал приказал отслужить благодарственный молебен и панихиду по погибшим товарищам.

Начавшиеся штормы нанесли корпусу фрегата сильные повреждения, и 2 ноября 1868 года «Александр Невский» был исключен из списка судов флота и Морского ведомства. В следующем году остатки корабля продали на слом, и один из лучших винтовых кораблей – последний русский фрегат, построенный из дерева, закончил свой путь.

* * *