Наследник волхва

— Ну, перестань, — поморщился Иннокентий Павлович. — Ты — это ты, а деньги — это деньги. И давай не будем валить все в одну кучу. Что называется, путать божий дар с яичницей.

— Так я для тебя всего лишь яичница? — продолжала настойчиво спрашивать Ирина.

После всего того, что молодая женщина пережила, она хотела услышать другие слова, но Иннокентий Павлович их не произносил. То ли он не понимал, что она хочет от него, то ли не любил, когда на него оказывали давление. Он нахмурился.

— Я сказал, перестань, если не хочешь, чтобы мы поссорились, — резко произнес Иннокентий Павлович. — И скажи определенно: Кулички — это золотое дно, как я и думал? Или только позолоченная мишура на новогодней елке?

— Ты, как обычно, не ошибся, — сухо сказала Ирина. Вид у нее был обиженный. — Я написала об этом в записке, которую отправила тебе вчера с последним голубем. Жаль, что он не долетел. Быть может, ты был бы ласковее со мной сейчас, и тебя интересовало бы не только это.

Но Иннокентий, услышав то, что он хотел, уже не слушал ее. Он сделал знак, и из остальных машин вышли люди. В основном это были мужчины, но среди них Ирина увидела и двух женщин. Одна была молодая, другая средних лет. Иннокентий Павлович подозвал их и представил Ирине.

— Знакомься, — сказал он. — Это Эльвира, она будет помогать нам в нотариальном оформлении сделок. А это…

Но Ирина, которая до этого, буквально онемев от изумления, смотрела во все глаза на подошедшую к ним молодую женщину, не дала ему договорить, воскликнув:

— Марина! Это ты?! Или мне мерещится?

Иннокентий Павлович был удивлен не меньше ее.

— Какая Марина? — спросил он. — Не говори ерунды! Это Карина. Она мой советник по внешним связям.

Но Ирина продолжала настаивать.

— Твоя Карина как две капли воды похожа на Марину, жену хозяина Усадьбы волхва. — И, словно это могло служить доказательством, она воскликнула: — Или я сошла с ума!

Женщина, которая все это время молчала, ожидая, когда ей дадут возможность сказать, улыбнулась, настолько искренним было возмущение Ирины.

— Нет, вы не сошли с ума. Но я не Марина, а ее сестра. Просто мы очень похожи, вот вы нас и перепутали. Такое с нами часто случается.

Иннокентий Павлович нахмурился и спросил:

— И когда ты собиралась мне это сказать?

— При первом удобном случае, Иннокентий Павлович, — невозмутимо произнесла Карина. — Но, однако, я не понимаю, какое это имеет значение. Моя сестра — это моя сестра, а я — это я. Мы два совершенно разных человека. А если это кому-то не нравится…

Но Иннокентий Павлович остановил ее властным движением руки.

— Об этом мы поговорим позже, — сказал он. — Ты же знаешь, нравится-не нравится — это не мои критерии. Насколько это может быть полезным при данных обстоятельствах — вот единственное, что имеет значение.

— Очень трезвый взгляд на вещи, — сказала Карина, и было непонятно, одобряет она это или нет. — Так какую пользу при данных обстоятельствах я вам могут принести, Иннокентий Павлович?

— А это мы сейчас решим сообща, — ответил тот без тени улыбки. — В зависимости от того, что услышим от нашего лазутчика. Что скажешь, Ирина?

— Скажу, что я делаю головокружительную карьеру, — огрызнулась Ирина. — Только что была яичницей, а теперь уже лазутчик. Так, глядишь, и до тайного агента дослужусь.

— И даже выше, — подмигнул ей Иннокентий Павлович. И, резко меняя тон, почти грубо сказал: — А теперь, моя милая, наплюй на свое самолюбие и становись винтиком общего механизма. Я жду от тебя подробного доклада. Кто рулит в Куличках? С кем надо иметь дело, чтобы с наименьшими затратами добиться наибольших результатов? Будем начинать с местной администрации или каких-нибудь общественных организаций…

Но Ирина остановила его жестом, отрицательно покачав головой.

— Я же сказала, что Кулички — уникальное место, — сказала она. — Чиновники здесь ничего не решают. И общественные советы тоже. В Куличках их просто нет. Это целый мир в миниатюре, самостоятельное космическое тело во Вселенной. И, как у каждой планеты, у Куличков два полюса. Это христианство и православие, которые представляют православный храм и Усадьба волхва. А если персонифицировать, то — отец Климент и жрец Велеса, в прошлом, как тебе известно, мой бывший коллега по школе. С ними и надо договариваться. А все остальные — лишь мишура, выражаясь твоим образным языком, Иннокентий.

Мужчина молчал, обдумывая ее слова. Эльвира, которая до этого не проронила ни слова, воспользовавшись паузой в разговоре, поинтересовалась, кокетливо поправляя рукой волосы:

— А этот ваш отец Климент — он симпатичный мужчина?

Ирина не сразу ее поняла. А сообразив, что интересует женщину, с усмешкой спросила:

— А почему вы не задаете этот вопрос о жреце Велеса?

— Я его видела раньше, в нашей нотариальной конторе, когда оглашалось завещание, — обиженно поджала тонкие губки Эльвира, поняв, что над ней смеются. — И, кроме того, он женат, насколько мне известно. А женатые мужчины меня не интересуют.