Наследники Дерсу. Пасека

– Па-а-пробуем с чего-нибудь начать, – ответил улыбкой на улыбку Сергей, – а ещё сходить бы снова за шишками в тайгу, а зимой… в отпуск: мечтаю маму навестить, лучше бы вместе с женой на родину съездить, наши сосновые боры показать, снегом укрытые, тоже очень красивые.

– Ты… что? Успел… жену присмотреть? – Лена тихонько и загадочно рассмеялась.

– А вдруг? Что тогда? – Сергей перевёл внимание на рабочих у ямы, они совковыми лопатами наполняли вёдра, работники потянулись в очередь.

Сергей подхватил вёдра для себя и Лены, и они пошли на подготовленную грядку.

– Смотри, – Лена зачерпнула горсть песка, разгребла его пальчиком, – скорлупка у орешков потрескалась, ростки проклюнулись.

– А в природе семена лежат в земле два года. Получается, мы время сэкономили, на год раньше тайга поднимется.

Соседние грядки заняли Владимир Стрельников и его Светка, Виталий Кутелев с Аней Титовой в вязаной новой шапочке, привлекавшей внимание, дальше директор с экономистом. Другие тоже разбились по парам так, чтобы на рядке был мужчина подносить тяжелые вёдра, и начался посев в подготовленные культиватором бороздки. Брали горсть за горстью из ведра семена пополам с влажным песком и равномерно высыпали в углубления почвы. Пройдя несколько метров, загребали бороздки землей. Следом ехала машина с опилками, и лесники засыпали ими грядки тонким слоем, чтобы лучше сохранить в почве влагу. Процесс этот был каждому знаком до боли в спине, так поступали из года в год, чтобы из этих орешков, величиной с ноготь, появились всходы однолеток кедра.

Владимир Иванович Титов надел рабочие рукавицы и пошёл на край поля к штабелю выгоревших на солнце щитов из реек, штакетника. Взяв один, поднёс к засеянной грядке, затем подобрал заранее набросанные на тропинке колышки, молотком вбил четыре и положил на них щит. Когда взойдут всходы кедра, они будут прикрыты от палящих лучей солнца. Молодому кедру, как и женьшеню, нужно столько же света, как и в тайге, – рассеянные лучи солнца и боковое освещение. Титов разносил щиты на грядки до обеда, затем, набрав в лесу сушняка, разжёг костер, сходил с ведром за водой и повесил его над огнём готовить чай с лозой лимонника.

В полдень гулкий сигнал автобуса разнёсся над лесом и полем, вспугнув ворон, призвал к столу работников лесхоза. В ручье помыв руки, они доставали из сумок бутылки с молоком, варёные яйца, солёное сало, бутерброды с маслом и сыром, колбасу, хлеб, солёные бочковые огурцы, лук. Лена с Сергеем сели за столом напротив друг друга, подошли и рядом присели Виталий Кутелев, Титов с Аней. В лесхозе каждый вжился в свою компанию – кто шутил, кто любезничал, кто незлобно сплетничал, рассказывая о чьих-нибудь новостях.

– Владимир Иванович, – обратился Сергей к водителю, – как вы в Кавалерово оказались?

– Да, как и все! Переженились тут солдатики после войны да и остались. Тайга приглянулась. Охота, рыбалка. А на родину очень многим ехать было просто не к кому, вот, как с чистого листа… сызнова жить начинали.

– Выходит, прельстили не таёжные красоты и богатства, а так судьба сложилась.

– Я прибыл на Дальний Восток из Германии на войну с Японией. Берлин взяли, потом на японца нас кинули, эшелонами на восток – кого на Сахалин, кого в Маньчжурию, а нас в Приморье. И в Кенцухе, и в Богополье, и в хуторе Возном, и в других местах по Тадушинской долине танковый полк стоял. На побережье укрепления. Ждали, что японец на побережье высадится. Так что забот хватало. Поехал я как-то с солдатами на грузовике проверить позиции в Рудную Пристань и дальше по берегу. Тогда главная дорога была через Богополье, затем по ключу Возному до перевала, затем в Монастырку. Там небольшое поселение поляков было. Конюшня. Руду телегами возили на пристань. Июль стоял, помнится. Не доезжая Монастырки, смотрим: на перекатах брода группа подростков и девушек симу ловят сеткой. Костёр горит, уху варят. Остановились мы полюбопытствовать, как живут, боятся ли войны, куда прятаться думают, если японец пойдёт. Слово за слово – разговорились. Приглянулась мне одна дивчина. Стройная, озорная, весёлая. Глаза светло-голубые выразительные, разрез их какой-то особый, эти глаза мне тогда в душу запали, запомнились. Чувствую, хорошая девушка, чистая. Познакомились. «Родригой зовут», – говорит. Фамилия, не поверишь, Мазепа. Девчонка – красавица, а Мазепа! Из западной Беларуси многих сюда ещё до войны вывезли. Вот так началось. При случае я стал наведывать её, а война закончилась в сентябре – мобилизовался и сосватал свою красавицу Родригу замуж. Дочку Аню растим…

Лена ревниво присматривалась к Титову: его дочь ещё не вышла замуж, не ищет ли он дружбы с Сергеем?

– У меня отец после войны недолго пожил, я ещё маленьким был, – поддержал разговор Сергей. – Так что о войне некому было рассказывать.

– Тебе повезло. Отец всё же вернулся, после себя наследника оставил.

– Не одного, – уточнил Сергей, – у меня еще брат есть.