Наследники, двойники и жвачные мира сего

Шекспир не повелся на приблизительность образа, его нормально осенило: тень отца Гамлета. Это не двойник и не то чтобы свет, остановленный на лету, это нечто непостижимое, но отчетливо ощущаемое Пушкиным. Может быть, это навсегда ушедшие и вечно преследующие человека годы его, не знающие жалости: «Тяжело-звонкое скаканье по потрясенной мостовой...»

Тени политически неблагонадежны, а в смысле житейском они опасно сгущают злую энергию прошедшего, чтобы устремиться в будущее.

С другой стороны, люди и звери, уходя в чужую тень, ищут кратковременного комфорта. Или просто прячутся. В тени, если нет засадных замыслов, возникает желание подумать о том, как нескоро вернется былая устойчивость жизни, от которой зависит состояние души, тоже отбрасывающей свою тень в будущее.

Укрывшись таким образом, можно прожить долго, иногда бедствуя, иногда не слишком. Но в тени невозможно казаться. Под этим пологом каждый есть то, что он есть.

Тени не исчезают. Они приходят из прошлого, пробуждая опасную ностальгию по предстоящему.

Не в валенки обутая Россия вглядывается ныне в светлое прошлое с той же надеждой, с какой еще недавно грезила светлым будущим...

Холодная война в Политбюро

Не Горбачев должен был сменить очередного вождя-перестарка, когда Черненко отлетел по месту жительства души. И не Андропову предстояло стать преемником Брежнева И в первом, и во втором случае легитимной в партийном значении этого понятия являлась кандидатура первого секретаря Ленинградского обкома КПСС Григория Романова, избранного в 1976 году членом Политбюро, а в 1983-м - секретарем ЦК КПСС.

Даты эти ключевые в биографии Романова. Они же и роковые: быстрый взлет и неумолимое падение. Именно в 1976 году Брежнев, выдвинув 53-летнего Романова в члены Политбюро, дал понять, кому он намерен передать власть в стране. Большей ясности для «драповых кардиналов» Кремля не полагалось. Но Брежнев пошел и дальше. Правда, окольным путем. Это называлось «озвучить вопрос». С тем, чтобы отследить реакцию окружения, отбрасывающего легко читаемые тени.

В октябре 1976 года президент Франции Валери Жискар д'Эстен прибыл с официальным визитом в Польшу, где правил задушевный друг Брежнева Эдвард Герек. А накануне Герек отдыхал в Крыму по соседству с дачей Брежнева. Они часто встречались и подолгу беседовали. В Крыму Леонид Ильич не походил на неандертальца с медалями, а, напротив, был энергичен, охотно вспоминал времена, когда был весьма успешным ходоком по известной стезе. Не столь уж давние, надо сказать, времена. Еще важнее будет сказать, что ему было плевать, кто и что об этом подумает. Свои грехи в тень не прятал, оттого и любим был женщинами.

Разумеется, не только об этом говорили в Крыму два лидера партий, наивно веривших в братство. Из этих бесед вытекает свидетельство Жискар д'Эстена, встретившегося с Гереком в его карпатской резиденции: «Уже на следующий день в разговоре наедине Герек сказал мне следующее.

- Брежнев говорил со мной о своем преемнике. Хотя он еще достаточно здоров, однако уже подыскивает себе замену, что совершенно естественно. Думаю, вам необходимо знать, кого он наметил. Только это должно остаться между нами. Речь вдет о Григории Романове, который сейчас возглавляет ленинградскую партийную организацию. Он еще молод, но Брежнев считает, что Романов успеет набраться опыта и что он самый способный из всех возможных кандидатов».

Далее Жискар д'Эстен свидетельствует уже от себя: «Эта информация воскресила в моей памяти визит в Москву в июле 1973 года, когда я в качестве министра финансов возглавлял французскую делегацию. На официальный завтрак был приглашен ряд высших советских руководителей. Один из них поразил меня своим отличием от остальных, какой-то непринужденностью, явной остротой ума. Он сильно выделялся на общем сером фоне. Я спросил, кто это такой. Мне ответили: Григорий Романов. Вечером я попросил нашего посла навести о нем справки. Из полученного материала мне стало ясно, что Романов входит в число наиболее перспективных деятелей партии».

Примерно за полгода до кончины Брежнева Жискар д'Эстен снова встретился с Эдвардом Гереком, и тот опять заговорил о преемнике генсека ЦК КПСС:

- Вы, наверно, помните, что я сказал вам относительно Романова. Теперь это не так. Намерения Брежнева изменились. Он прочит себе в преемники не Романова, а Черненко...

«Я знал Черненко в том смысле, что замечал его на официальных приемах, - продолжает Жискар д'Эстен. - Он показался мне человеком преклонного возраста, бесцветным и всячески старающимся угодить Брежневу. Таким образом режим предпочел замкнуться на самом себе. Но когда на смену Брежневу пришел Андропов, а не Черненко, я понял, что в самой системе произошел какой-то сбой и к власти пришел не тот, кто намечался».