Наследники легенд

Он слегка поднимает брови. По его плечам пробегает странное напряжение – как гнев, но не совсем он. Кажется, будто он хочет расспросить подробнее, но вместо этого поворачивается и идет дальше по коридору.

– Нужно торопиться.

Я иду следом за ним, и на середине коридора меня настигает знакомый запах. Я останавливаюсь. Справа от меня открытая дверь, и внезапно я понимаю, почему этот запах такой знакомый. Комната принадлежит Нику. Цвета почти такие же, как в его комнате в Ложе – синий и белый на двойной кровати в углу, клетчатые шторы. Маленький стол и два больших книжных шкафа.

– У нас нет времени на то, чтобы изучать детскую твоего бойфренда, – произносит Сэл с явным раздражением.

Я сердито хмурюсь, зная, что он это видит, но нагоняю его – уже в самом конце коридора. Мы оказываемся перед широкой деревянной дверью.

– Наверное, мне стоило сделать это раньше, – говорит он с некоторой досадой. Он снимает с левой руки два серебряных кольца с тонкой гравировкой и надевает их на правую, так что в итоге кольца оказываются на всех пальцах, кроме большого.

– Нужно было подумать об украшениях?

Он косится на меня.

– Нет, о том, чтобы залезть в записи лорда Дэвиса. И, к твоему сведению, серебро лучше всего проводит эфир.

Он создает в ладони крошечную яркую сферу эфира и вращает ее, пока она не превращается в маленькую крутящуюся планету с клубящимися над поверхностью белыми облаками.

Он сводит брови. Крутящийся шарик меняет форму, растягиваясь в тонкое прозрачное лезвие. Я вижу, как оно твердеет, становится плотнее с каждой секундой и, наконец, превращается в острие, основанием которого остается шарик в руке Сэла. Он берется за дверную ручку и проводит клинком по щели между дверью и косяком, отпирая замок. Дверь открывается с тихим щелчком.

Сэл говорит, что у нас примерно час перед тем, как вернутся Ник и его отец. Я снова спрашиваю, нельзя ли нам просто подождать и попросить Ника помочь нам, но он сердито смотрит на меня, а затем показывает на другой конец кабинета лорда Дэвиса, где у стены стоят по крайней мере четыре шкафа для бумаг.

– Что именно мы ищем?

– Записи, сведения о членах Ордена, показания свидетелей, что угодно, что могло сохранить сведения о тех нападениях.

Мы разделяемся: Сэл берется за одну сторону комнаты, я за другую. Я продвигаюсь медленно из-за поврежденной руки, хотя и могу использовать ее пальцы, чтобы держать отдельные страницы. Через десять минут Сэл подает голос:

– Знаешь, ты ему подходишь.

Мы оба знаем, о ком речь.

Сэл выдвигает очередной ящик.

– Ник всегда был самодовольным, но теперь ему есть на чем сконцентрироваться. До того как ты появилась, он отвергал отца, чтобы доказать себе, будто ему наплевать, что тот думает. А теперь он по-настоящему задумался о наследии, которое пытался оттолкнуть.

Теперь моя очередь фыркнуть:

– Нику все равно, что думает его отец. Он сделал это, чтобы не стать Артуром.

– Уверен, он сам так считает, но я знаю его с пеленок. Он ненавидит отца и то, как его воспитывали. После расставания с женой Дэвис старался продемонстрировать любовь к сыну любыми возможными способами. Поддавался его истерикам и фантазиям. Позволил одному будущему королю повернуться спиной к нам всем.

– Но…

– Послушай меня, Бри. – Сэл вздыхает. – Неважно, что говорит ребенок, которого бросили, в конце концов, правда одна: один родитель исчез, а другой остался.

– Его мать не бросила его. Ее у него отобрали.

– Его мать сделала выбор. Она знала риски. – Пауза. – И она все равно сделала такой выбор.

Я замолкаю. Моей матери нет, но она бы никогда не захотела покинуть меня или подвергнуть наши отношения риску. Однако это только моя правда.

Я ставлю обратно папку, которую держала в руке, и перехожу к следующей.

– Что ж, если вы оба так похожи, почему он тебя ненавидит? Я знаю, как он относится к мерлинам в целом, но ты был ребенком, когда его матери стерли память. Ты не имеешь к этому никакого отношения.

Сэл берет толстую папку, садится с ней на пол и продолжает говорить, не поднимая глаз:

– Я был еще маленьким, когда мою маму убил ихэль – она была на задании. После этого мой отец, человек, погрузился в бутылку и никогда из нее не вернулся.

Я моргаю, потрясенная и тем, как спокойно и ровно он об этом рассказывает, и тем, как знакомо звучит эта интонация. Иногда ты говоришь ужасные вещи быстро, не переводя дыхания, потому что медлить слишком больно.

Если ихэль убил мать Сэла, неудивительно, что он угрожал убить меня. Честно говоря, теперь меня удивляет его сдержанность.

– Регенты перевели меня в школу для мерлинов, расположенную в горах, но, когда я принес Обет Николасу, его отец забрал меня. Родителей не было рядом, а Дэвис был добрым и щедрым. Вскоре после того как я появился, Николас начал воспринимать похвалу и внимание со стороны отца как игру с нулевой суммой[16]. И поскольку я был послушным, мне их доставалось сполна. – Он пожимает плечами. – Со временем зависть превратилась в гнев, а гнев – в обиду.

Какое-то время я размышляю над этим.

– Для вас обоих?