Наследники легенд

– Что бы ты ответил, если бы я рассказала тебе, что мне досталось кое-что от матери, и с этим предметом был связан эфир, и он был на этом предмете по меньшей мере… несколько месяцев? А может, дольше. Может, годы. И когда я коснулась этого предмета, он разблокировал воспоминание.

Сэл удивленно моргает.

– Я бы сказал, что это невозможно. Что любой мерлин, который в течение такого долгого времени будет поддерживать одно заклинание, умрет, растратив силы. «Запереть» воспоминание, чтобы нужен был эфирный ключ, который его откроет… Это тончайший гипноз, о котором я никогда не слышал. – Теплое покалывание от его взгляда танцует на моих щеках, губах, шее. – Но потом… Я сказал бы, что все в тебе не поддается разуму и логике.

Я с отсутствующим видом киваю. Браслет с подвесками занимает мысли с тех пор, как я его нашла. Манипуляции предметами с помощью эфира кажутся практикой, присущей магии Ордена, и видение действительно казалось своего рода стертым воспоминанием, которое всплыло откуда-то из глубины, изнутри меня. Но браслет активировался прикосновением, что кажется более характерным для искусства корня, и то, как ощущался результат – когда я оказалась в воспоминании одновременно и как я-сейчас и как я-из-прошлого, – больше походило на прогулку по воспоминаниям. Мамин браслет был создан с помощью искусства корня или силы Ордена? И что за женщина там была?

– Я знаю этот взгляд, – вздохнув, произносит Сэл. – Скажи мне, ты всегда останешься таинственной девой?

Я улыбаюсь.

– Вероятно.

– Могу я помочь тебе на этом пути? – Что-то напряженное и резкое в его голосе заставляет меня поднять взгляд. – Или Николас снова останется в стороне?

– Это нечестно.

Он пожимает плечами.

– Предложение ограничено по времени. – Следующие слова он произносит напряженным шепотом: – Возможно, я сам здесь ненадолго.

Я застываю.

– Тебя и правда переводят? Такое по-прежнему возможно?

– И не переставало быть возможным.

– Но ты не… – Я безуспешно пытаюсь подобрать верное слово.

– Безумный одичавший демон? – Он улыбается одними губами. – После всего, что мы узнали о моей матери, было бы глупо не следить за собой.

Я отвожу взгляд, чтобы он не заметил, какую боль причиняют его последние слова. Я уверена, что жалость он не оценит. Мне жаль, что ему приходится носить этот груз – знание о том, что сделала его мать, и тревогу, что он сам способен на подобное. Мне хочется, чтобы ему не пришлось бояться себя или жить со знанием, что другие боятся того, в кого он может превратиться. Я понимаю, что его стремление выследить меня в каком-то смысле было отчаянной потребностью доказать капитулу, что на него можно положиться. Теперь, когда я знаю историю его семьи и понимаю, что это может означать для его способности сохранить рассудок…

Когда я снова поднимаю взгляд на него, наши глаза встречаются. Я вкладываю в этот взгляд всю свою веру, чтобы он смог почувствовать ее, удержать ее, вспомнить ее, когда меня не будет рядом. Я передаю ему это, сжав правой рукой его и прижав ладонь к его плечу. Я тебя не боюсь. Его золотые глаза расширяются, и мне кажется, он понимает. По крайней мере, я на это надеюсь.

Откашлявшись, Сэл снова раскручивает нас. Он любуется моими волосами, оценивая их длину и форму, затем его взгляд скользит к заемным сережкам, по шее и плечам.

– Бриана, сегодня вечером ты выглядишь потрясающе.

Платье сделано из такой тонкой ткани, что я чувствую обжигающий жар, исходящий от его ладони, касающейся моей талии. Я представляю, как кончики его пальцев оставляют красные отпечатки на моей коже, и от этой картины волоски на затылке встают дыбом.

– Спасибо, – хрипло отвечаю я.

– Это правда, – пожав плечами, говорит он. – Это так. Хотя ты в смятении.

– Я не в смятении.

Он наклоняется ко мне так близко, что его губы касаются моего уха, и шепчет:

– Ложь.

Он снова выпрямляется, едва заметно улыбаясь, и я ощущаю порыв чего-то острого и терпкого, вроде сандалового дерева и ветивера. Наморщив нос, я произношу первое, что приходит в голову:

– Твоя магия пахнет намного лучше, чем твой одеколон.

На мгновение он теряет невозмутимость.

– Моя… магия?

В следующую секунду я запоздало осознаю, что разговор свернул к интимным темам и в этом виновата я. Борясь с желанием убежать от его любопытного взгляда, я пристально разглядываю пятнышко пыли на его галстуке.

– Ты можешь чуять мою магию?

Очень захватывающее пятнышко пыли.

– Да…

Он смеется, непринужденно и громко. Когда я поднимаю взгляд, он качает головой.

– А что?

Он улыбается абсолютно открыто, с чем-то вроде благоговейного трепета.

– Ты необычная.

– Спасибо.

Он смотрит куда-то мне за спину, в сторону сцены, а затем раскручивает меня так, что я оказываюсь к нему спиной.

– И не только я так думаю.

На сцене группа заканчивает играть медленный танец, а рядом с ней стоят легендорожденные – Ник, Пит и Уильям. Ник пристально смотрит на нас, на то, как Сэл прильнул ко мне, – и гнев на его лице сверкает, как фейерверк, так что видно даже с другого конца комнаты.