Наследники легенд

– Пять минут. А потом только ты и я. Сэл свяжет нас Обетом, как только Артур призовет меня, – шепчет он, уткнувшись в мою кожу. Эти слова снова заставляют сердце бешено биться. Когда будет принесен Обет воина, я стану легендорожденной. Более того, мы будем принадлежать друг другу. Чувство, которое возникло между нами, теперь будет скреплено Обетом.

Он снова проводит большим пальцем по моей щеке, и я понимаю, что он думает то же самое. Потом он целует меня в губы и уходит вместе с распорядителем.

Я как раз обнаруживаю выключатель и принимаюсь искать туфли, когда кто-то снова стучится в дверь.

– Уже вернулся? – Я босиком пробегаю по ковру и открываю дверь. – Это было…

Айзек вваливается в комнату, его красные глаза горят, неотрывно глядя на меня, и я не могу отвернуться. Они пылают и расширяются, поглощая мою сущность, пока не остается ничего, кроме его черных зрачков, окаймленных алым. Я пытаюсь кричать, но нос уже заполняет обжигающий запах горячей желчи. Слишком поздно. Тьма поглощает меня.

47

Я прихожу в себя от невыносимой боли после месмеризма. Мне приходится приложить все усилия, чтобы поднять голову и открыть глаза.

В полутьме раздается спокойный голос:

– Она просыпается.

Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы сфокусировать взгляд. Я в каком-то офисе, освещенном настольной лампой. Нет, в кабинете – в кабинете лорда Дэвиса, где мы с Сэлом были на прошлых выходных.

Отец Ника сидит напротив меня, сложив пальцы домиком на отделанной кожей подставке для писем. Справа от меня в окне вспыхивают молнии, подсвечивая его скулы и глубоко посаженные глаза. На мгновение он кажется похожим на Ника.

– Где Ник? – Я пытаюсь встать, но удается сдвинуться лишь на пару сантиметров в кресле, в котором я сижу. Опустив взгляд, я вижу, что веревка стягивает запястья, привязывая их к подлокотникам. Лодыжки тоже привязаны к креслу, веревки где-то под платьем. Меня пробирает ужас. – Отпустите меня!

– Приношу извинения насчет веревок. – Его южное очарование и мягкая, гостеприимная, заботливая интонация теперь кажутся зловещими. Расчетливыми. Он кивком показывает на веревку, связывающую мои руки. – Я подозревал, что иначе ты откажешься от приглашения поговорить.

– Похищение – это не приглашение, – произношу я сквозь сжатые зубы. – Где Ник?

Не обращая на меня внимания, он встает и обходит стол, дергая галстук.

– Сколько ты знаешь о нашем наследии, Бриана?

Нашем наследии. Не моем. О наследии Ордена и его истории. Его и Ника.

– Тринадцать рыцарей. Мерлин. Круглый Стол… – Я обращаю взгляд внутрь себя и ищу магию крови, ту часть, которая могла бы сжечь эти веревки, но ничто не откликается. Я спрятала бабушку так далеко, что не могу до нее дотянуться. У меня внутри все словно превратилось в плотную вату. Почему я не…

– Не пытайся высвободиться, – произносит Дэвис, не оборачиваясь. – Заклятье Айзека весьма утомительное даже для тебя.

Он оглядывается на меня через плечо.

– О да. Мы знаем о твоей врожденной устойчивости к месмеризму. Айзек сегодня вечером заметил метку Сэльвина в твоем мозгу. Остатки замененного воспоминания, которое так и не прижилось. Еще одна причина забрать тебя.

Я не пытаюсь ничего отрицать. Если он думает, что это все, на что я способна, тем лучше для меня.

Он пересекает комнату и разворачивает на стене карту Западной Европы.

– Сначала за Круглым Столом было сто пять рыцарей. Тогда стол был метафорой, разумеется. – Он стучит по карте костяшками пальцев. – И этих рыцарей знали по всей Европе.

– Рада за них, – резко отвечаю я.

Дэвис хмыкает и отворачивается от карты. Он опирается о край стола.

– Легенды о победах и благородстве отдельных рыцарей доходили и дальше, даже до Африки.

Небрежный тон его голоса сразу выдает, к чему он ведет. Я понимаю, что он собирается сказать. Страх сдавливает меня.

Голос у него легкий, непринужденный. Джентльмен, задающий невинный вопрос.

– Слышала ли ты о рыцаре по имени Мориэн?

Он ждет ответа, улыбаясь терпеливо и самодовольно. Молчание затягивается, бесконечное и напряженное, и наконец я отвечаю едва слышно:

– Нет.

– Ах, – отвечает он, глядя на серебряное кольцо на левой руке и крутя его туда-сюда. – Можно понять. Легенда рассказывает, что рыцарь Агловейл, сын короля Пеллинора и брат четырех других рыцарей Круглого Стола, включая известного нам Ламорака, однажды отправился в место, тогда известное как Мавританские острова. Там он влюбился в мавританскую принцессу, и она родила от него ребенка. По известным свидетельствам, их сын, Мориэн, вырос могучим бойцом – высоким, сильным, умеющим сражаться. Мориэн носил щит и броню и, будучи внуком Пеллинора и племянником столь многих славных рыцарей, непременно должен был тоже стать одним из рыцарей Круглого Стола.

Внезапно чувство унижения окутывает меня удушающим одеялом, так что становится невозможно дышать.

Дэвис смотрит на меня, и на его лице написано фальшивое сочувствие.

– Но Мориэн не стал одним из рыцарей. Знаешь почему, Бриана?

Я сглатываю, подавляя густую обжигающую ярость, которая поднимается в горле.

– Нет.