Наследники легенд

Вернувшись в свою в комнату, я чувствую, что уже скучаю по Элис, но еще я чувствую виноватое облегчение из-за ее отсутствия – необходимость врать истощает силы.

– Еще раз, как ты все это выяснила? – спрашивает Ник, и растерянность в его голосе явно слышна по телефону. Последние двадцать минут я расхаживала по комнате, рассказывая ему о неизвестном, открывшем врата на территории кампуса двадцать пять лет назад.

– Ты уверен, что Сэл не может тебя слышать?

– Я же сказал, он на патрулировании с Тор и Сар, и он приказал мне оставаться под защитой стен Ложи. – Я вспоминаю про эфирный щит, до которого я дотронулась в первый раз, когда пришла в Ложу, и о том, как он колеблется каждый раз, когда я прохожу через него. Сара объяснила мне, что защита не дает никому – и ничему – попасть внутрь без приглашения. Мне неприятно это говорить, но я согласна с Сэлом: пока что Нику лучше оставаться внутри. – Бри? – окликает Ник, а затем повторяет: – Кто рассказал тебе об открытии этих других врат?

– Я не знаю, могу ли я сказать, – вздохнув, отвечаю я.

Он усмехается.

– Ладно…

Я плюхаюсь на одеяло.

– Я не хочу предавать доверие этого человека или подвергать его риску. Ты же сам сказал мне, что регенты очень плохо относится к тем, кто использует эфир вне их контроля.

– Верно. Значит, это человек, который работает с эфиром? В кампусе?

Я медлю с ответом. Но это Ник. Это я, по крайней мере, могу ему сказать.

– Да.

– Человек, который работает с эфиром, и ты его нашла? Или он нашел тебя?

– И то и другое.

– Он безопасен? – Беспокойство в его голосе отчетливо различимо.

– Да. Он хочет мне помочь. Он учился здесь вместе с моей мамой, хотя они не были близко знакомы. Он… держится в тени.

Он принимает это известие удивительно легко.

– Наверное, тогда лучше, что я не знаю, кто это. Этот человек похож на тебя?

Я откидываюсь на подушки.

– Я так не думаю.

– Ах. Но ты веришь ему?

Я прикусываю губу, пытаясь придумать формулировку, которая позволит мне не упомянуть искусство корня, прогулки по воспоминаниям и Патрисию.

– Я верю тому, что он мне показал. А что? Ты мне не веришь?

Он вздыхает, и я представляю, как он лежит на кровати в своей комнате. От мысли об этом – и воспоминания о том, как я спала рядом с ним, – у меня в животе сворачивается клубком что-то теплое.

– О, я верю тебе, но я никогда не слышал ни о чем подобном. Папа никогда о таком не рассказывал, и Сэл тоже, а у него, как у королевского мага этого капитула, есть доступ ко всем записям о прорывах тенерожденных через врата, об их нападениях. Думаю, тогда даже наследников восьмого ранга не призывали, так что это было мирное время, если говорить про Кэмланн. Насколько я знаю, врата может открывать только кровь демонов, так что, может, это был ихэль в человеческой форме?

Я прикусываю щеку, прокручивая в голове все, что увидела и узнала сегодня.

– Или мерлин?

– Они связаны Обетами.

– А как насчет человека, у которого есть флакон с кровью демона?

– Откуда у тебя такая мысль?

– Уильям сегодня кое-что упомянул об анализе крови Сэла.

– Сэл… – Пауза. Вздох. – Он рассказал тебе о Сэле?

Я морщусь.

– Я догадалась.

– Почему я не удивлен?

– Потому что я умная.

– Это точно. – В его голосе расцветают уважение и гордость. – Что ж, Сэл – камбион, поэтому теоретически даже его кровь подошла бы. Но все равно я никогда не слышал о таких заклинаниях. О темных заклинаниях.

То заклинание звучало как что-то темное.

– Династия Морганы?

– Возможно. И ты думаешь, этот человек открыл врата и выпустил полувоплощенных адских псов как раз тогда, когда твоя мама здесь училась?

– Уверена, это было как раз тогда. Слишком много для совпадения. Вопрос вот в чем: если бы регенты узнали об открытии врат, стали бы они держать это в секрете?

– Полувоплощенные адские псы невидимы для единождырожденных. Мерлин заметил бы стаю и отправил капитул расправиться с ними. Нет необходимости привлекать регентов.

– А если бы демоны поглотили достаточно эфира, чтобы воплотиться?

Пауза.

– Если бы единождырожденные увидели воплощенную стаю и подверглись ее атаке, регенты сделали бы все, что в их силах, чтобы похоронить эту информацию. Они бы работали вместе с вассалами или бывшими пажами в администрации университета, чтобы в кампусе все было тихо. Подкупили бы любых людей извне, в правительстве города, чтобы это не попало в новости. Заплатили бы семьям единождырожденных, чьи дети пострадали или погибли. Стерли бы им память, если необходимо.

– А как насчет того, чтобы отправить мерлина в погоню за свидетелем из единождырожденных? – спрашиваю я. – Даже если прошло уже почти три десятка лет?

– Без вопросов. – Он длинно, шумно выдыхает. – Я не верю, что Орден всегда выбирает лучшие методы, но его миссия – защищать единождырожденных, а не убивать их.

– Да, но, может, стирание памяти не сработало, если они выяснили, что она похожа на меня.

Мы оба некоторое время молчим. Я слышу, как в его голове проворачиваются шестеренки. Его голос звучит угрожающе, тихо: