Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

— Нет, ваша честь… — дрожащим голосом ответила она.

— Однако дер Хёльсгрубе передал мне иные сведения. Согласно вашим ранним показаниям, миррина Камош часто вылетала в окно на метле, чтобы принять участие в шабаше.

Ишмерай сглотнула. В этих землях подобное обвинение было слишком серьезным, чтобы просто так счесть слова вздором.

«Марта неужто все это только твоя ревность?» — горько подумала Ишмерай.

— Так видели ли вы, что вылетала она в окно верхом на метле? — осведомился судья после продолжительного молчания Марты.

— Да, — наконец, ответила та. — Вылетала.

В зале послышался ропот, Александр едва не выкрикнул что-то, но вовремя остановился, Бернхард был бледен, но Ишмерай не винила ее. Марта Вайнхольд оклеветала ее ради своей семьи. Защита подозреваемых выходила боком защитникам. Нередко следом за подсудимыми на костер отправляли и их защитников.

— Что в этих письмах? — судья снова обратился к Хладвигу.

— Мы были не в силах прочесть эти письма, ибо никто из нас не ведает языка, на котором оно написано.

Судья развязал ленту, развернул одно из писем и нахмурился.

— Мы сочли это не буквами, а дьявольскими знаками, — сказал Хладвиг, и зал вновь озарился гулом. На этот раз громче.

Ишмерай чувствовала, что начинает дрожать. Но не от страха, а от достаточных оскорблений, нанесенных ей в этом зале.

— Ваши ли это письма, миррина Камош? — осведомился судья.

— Мои, — недолго думая, рыкнула Ишмерай, горделиво вздернув голову.

По залу прокатились вздохи и вскрики. Бернхард повержено откинулся на спинку скамьи, Александр не шелохнулся, однако глаза его словно остекленели от ужаса.

— Что это за язык?

Ишмерай нашла в себе силы любезно улыбнуться, однако страх и гнев закружились и слились воедино, порождая мужество и силу.

— Насколько вы осведомлены, ваша честь, я пришла из иной страны. И там этот язык довольно распространен.

— Как называется ваша страна?

— Это небольшое герцогство далеко на востоке отсюда, — отвечала Ишмерай, намерено называя иное расположение. — И название его Кунабула.

— Но что привело вас в Аннаб?

— У меня были довольно печальные основания для путешествия, — не слишком удачно лгала Ишмерай, успев подумать о том, что Александр смог бы смастерить ложь гораздо убедительнее. — Во время нападения наших врагов из соседних земель у меня погиб жених, и я более не могла оставаться там, где все напоминало мне о нем. Поэтому я решила поглядеть на мир.

— Но кто писал вам эти письма?

— Мои родные. Они беспокоились обо мне.

— Ранее дер Хладвиг упоминал, что зовут вас вовсе не Альжбета Камош, — проговорил судья.

Ишмерай, чувствуя, как карающий огонь костра, маячивший в ее разуме, обжигал ее спину, однако решила и здесь сказать правду. Она вновь горделиво выпрямилась, помрачнела и с вызовом произнесла:

— Мое имя Ишмерай Алистер Праций.

— Ишмерай… — произнес судья, словно пробуя ее имя на вкус. — Диковинное имя… Что ж, миррина Алистер Праций, кто писал вам эти письма?

— Как я уже сказала, эти письма мне писали родные.

— Или ваши сестры-ведьмы? Не этими ли письмами вы сговаривались отправиться на шабаш в Иванов день? Были ли вы на Чёрной горе?

— Никогда, ваша честь, — твердо ответила Ишмерай, осознав, что тон судьи из безразличного стал напряженным и даже угрожающим.

— Не вы ли мазались кремом, приготовленным из жира убитых вами детей, чтобы стать невесомой?

— Нет, не я, — ответила Ишмерай, имея неосторожность усмехнуться нелепости предъявленного ей обвинения.

— Не вы ли занимались приворотом, чтобы вынудить состоятельного графа позвать замуж вас, иноземную и незнатную учительницу? Не вы ли сбили праведника с верного пути?

— Нет, я никого не сбивала с пути, — настаивала Ишмерай.

— Однако мирра Вайнхольд свидетельствовала, что однажды, когда вышеупомянутый граф приехал к ним на обед, вы незаметно высыпали серый порошок ему в вино. Верно ли, мирра Вайнхольд?

— Верно, ваша честь, — сокрушенно подтвердила Марта, роя могилу Ишмерай и отчаянно трясясь.

— Это ложь, — отчеканила Ишмерай, бесстрашно глядя на судью.

— Однако, ваша честь, — Бернхард поднялся с места. — Я не чувствовал ничего, что бы могло…

— Пока вам не было дано право голоса, дерр Бернхард, — холодно прервал его судья. — Жертва приворота не в состоянии судить, была ли она приворожена или чувство ее искренне и не имеет дьявольских начал. Мы слышали сегодня слишком много показаний против этой девушки. К тому же, я никогда не слыхивал о герцогстве с названием «Кунабула» на востоке от Кабрии.

«Разумеется, не слышал, жирный болван, — зло подумала Ишмерай. — Такого герцогства нет!»

— Обвинения, выдвинутые против вас, миррина Алистер Праций, довольно серьезны, — продолжал судья. — И если вы выдержите дальнейшие испытания, подкрепляя силы свои осознанием своей праведности, безгрешности, обвинения с вас будут сняты. Посадите ее.

Тотчас с двух сторон к Ишмерай двинулись двое жуткого вида высоких сильных мужчин.

Один силой усадил ее на железное кресло, приковал ее руки подлокотникам.

«Началось», — подумала она, едва не задохнувшись.

Один из палачей обратился к ней со следующими словами: