Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

— Ты не думай, что я буду пытать тебя час, день, месяцы. Я буду пытать тебя годами, я буду пытать тебя, пока ты не исдохнешь, пока сердце твое не лопнет, пока ты не лишишься рассудка.

— Гори в аду, — тихо рыкнула девушка, глядя ему прямо в глаза.

Палач выпрямился и выжидающе поглядел на судью.

— Отче наш… — зашептала Ишмерай. — Сущий на небесах…

— Что она шепчет? — осведомился судья. — Она колдует?

— Читает «Отче наш»… — ответил один из палачей.

— Пусть читает громче. Если запнется хотя бы раз, это станет свидетельством того, что она виновна. Ведьмы не могут без запинки читать молитвы.

Палачи подняли подол юбки Ишмерай до колен, и девушка дернулась, когда с неё грубо сдернули чулки, обнажив ноги, но она не прервала своей молитвы. Она догадалась, что за пытка будет к ней применена.

Принесли два зажима, и Ишмерай начала молиться громче, ногтями впившись в подлокотники. Ее горло запершило от рыданий, но она не позволила им вырваться из ее горла. Александр ни стона не услышит от нее. Она докажет ему, что более не была той испуганной девочкой, как два года назад. Она была взрослой и мужественной девушкой, готовой к любым испытаниям.

Зажимы надели на ее ноги, и Ишмерай приготовилась, продолжая читать «Отче наш» снова и снова.

— Ты ли с твоей преступной сестрой-ведьмой, — он указал на Атаргату, которая уже приоткрыла глаза и глядела на Ишмерай, — выпустила осужденных этим сентябрем?

Палачи завинтили винты на ее больших пальцах ног столь сильно, что девушка мучительно подалась вперед, дернувшись.

— И не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого!..

— Отвечай!

Зажимы завинтили сильнее, но Ишмерай, дернувшись, продолжала читать молитву. Лишь после слова «Аминь» девушка выдохнула:

— Нет, я не виновна!

Зажимы завинтили вновь, и Ишмерай выгнулась назад, обратив мученический взгляд к сводам зала. Зубы ее были плотно сжаты, как и горло, препятствуя крикам и стонам. Она почувствовала, как по ступням ее потекла теплая кровь.

— Под каким образом впервые вам явился дьявол? И в какое время дня? Утром, днем, вечером или ночью?.. Отвечай!

— Я не виновна! — выдохнула Ишмерай. — Я ничего не знаю.

Впиваясь в подлокотники, она обломала ногти, но не вскрикнула, когда винты завинтили еще сильнее. В глазах потемнело, и она зажмурилась.

— Вступали ли вы в плотскую связь с демонами? — последовал следующий вопрос.

— Я не виновна!

Потекла теплая кровь.

— На основе ли договора, простого обещания или какой договоренности состоите вы в союзе с дьяволом? Что обещал он вам? Что обещали ему вы?

— Нет никакого договора… — выдохнула девушка, выстанывая боль. — Я не виновна!

В одном из пальцев что-то оглушительно хрустнуло, и девушка зарычала, не позволив себе вскрикнуть.

— Довольно, — распорядился судья. — Вздернуть ее на дыбе.

Ее отковали от кресла и заставили подняться. Девушка могла стоять только на пятках, ибо большие пальцы отказались служить ей. Когда один из палачей грубо дернул ее, девушка не удержалась и упала на колени.

— Вставай, потаскуха! — тихо рыкнул он и грубо поставил ее на ноги.

Ишмерай с трудом прохромала к столу рядом с висящей Атаргатой. Девушку уложили на него, привязали к рукам и ногам веревки и начали тянуть в разные стороны.

Ишмерай показалось, что ноги и руки сейчас оторвутся от ее тела, и ужас обуял ее, пронзив ее душу, разум, разметав ее мужество.

— Кто вместе с тобой был на шабаше? — слышала она вопросы судьи.

— Я не была на шабаше! — выжала из себя Ишмерай, чувствуя, как тело ее растягивается и начинает трещать под немилосердным натиском веревок.

«Я не буду кричать… — думала Ишмерай, сжимая зубы. — Мне не больно, нет!»

Но боль ослепляла ее.

— Кто писал тебе письма? Назови имя! Тот ли, с кем ты убивала детей? Тот ли, с кем ты варила свое зелье? Тот ли, с кем совокуплялась ты на ваших греховных игрищах на Чёрной горе у подножия трона сатаны?!

Веревки вновь страшно натянулись, и с губ Ишмерай сорвался приглушенный крик, когда в ступню ее вонзилось что-то острое.

— Я ничего не знаю! — мучительно закричала Ишмерай, боль свою вкладывая в свой ответ. — Я не виновна!

Веревки натянулись так, что затрещали кости, угрожая вырваться из суставов, а несколько толстых игл вонзились в ее ступни, и Ишмерай завизжала.

— Кто был с тобой на Шабаше, ведьма?! — вторя ее крику, закричал судья.

— Я был с ней! Я был с ней на шабаше!

Толпа зароптала, кто-то вскрикнул.

Боль стала тише, и Ишмерай открыла глаза. Руки и ноги ее перестали растягивать, а ступни перестали протыкать. Ишмерай повернула голову, чтобы поглядеть на безумца, решившегося помочь ей, — и ужас, затопивший ее, оказался страшнее пытки. Александр спускался с трибун и шел к присяжным и судьям быстро, прямо, непоколебимо.

— Я был с ней! И она оказалась на шабаше из-за меня — эта девушка пыталась вразумить меня. И погибает теперь из-за меня.

Толпа роптала, Марта Вайнхольд рыдала в платок, Вильхельмина потрясенно раскрыла рот, кто-то называл это ложью, но Александр глядел только на судью.