Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Одола опасались все за его бешеный нрав, ловкость, силу и свирепость, граничащую с болезнью. Он не ценил человеческую жизнь и был способен убить любую, даже самую невинную, тварь. Женщины, выползая под утро из его палатки, шли тяжело и морщились при каждом шаге, держась за низ живота, но ничего не могли сделать — боялись отказать ему. Марк услышал историю о девушке, осмелившейся отказать ему. Он расправился с ней так жестоко, что лекарь Аамон отказался рассказывать — так противно ему стало.

В Шашмире каждый мальчишка лет с четырёх должен был держать меч, саблю и другое оружие. Ещё их обучали не только искусству драться — Сакрум распорядился давать им одно из лучших образований. Их учили грамоте, счету, истории и другим наукам.

Это была хорошо обученная армия, не боявшаяся ничего: ни долгих странствий, ни разлуки с домом и материнской грудью, ни боли, ни смерти. Шамширцы верили в старых богов, в которых верил еще Атариатис Рианор. Они называли древнего царя Карнеоласа героем, а Ранея Вальдеборга и всех Вальдеборгов — трусами.

Он всё ещё передвигался в тележке, ибо коня не заслужил, и это было одним из поводов для колких шуточек шамширцев. Даже у мальчишки Баала был свой конь, и Марку оставалось лишь молча терпеть глупые оскорбления.

Шамширцы торговали хитроумным оружием, которое осталось для Марка загадкой — его к подобным тайнам не подпускали, чудесными шелками и парчой.

По вечерам за ужином шамширцы любили петь и даже плясать. У Валефора был ладный тенор, и он не уставал напоминать об этом. Слушая их, Марк с удивлением вспоминал, что и он когда-то умел петь, и Кеос любил его песни, как любила и Ишмерай. Но он даже не пытался петь. Он сидел во тьме один и молча слушал музыку, мечтая о своей невесте и гадая, что стало с ней и вернулась ли она уже домой…

Ишмерай снилась ему каждую ночь. Она была красива и нарядна, кружилась с ним в танце, кружилась одна на атийском поле, усыпанном белыми цветами, заразительно смеялась. Она стояла под ветвями ивы, задумчиво глядя на воду, стояла у алтаря в свадебном платье и с увядшим букетом роз, а мантилья лежала на ступенях. Они стояли на коленях у алтаря вдвоем, подняв головы к священнику, танцевали на берегу моря после свадьбы, целовали друг друга. Руки её были по локоть в крови. Она ложилась на чёрный алтарь в сердце чёрных гор, закрывала глаза и оставалась лежать там вечно. Она сидела за столом своей небольшой квартирки в Селенаре и что-то прилежно писала. Волосы её были очаровательно убраны назад, личико чудесно сосредоточено, и он, будто теперь, помнил, как билось тогда его сердце, как не хотелось ему отрывать от неё глаз, как не хотелось готовиться к экзаменам, а хотелось сидеть рядом с ней. Он помнил и видел во сне, как грустила она и злилась, когда он танцевал с другими девушками в университете, как отказывалась разговаривать с ним две недели, после того как поцеловал другую, и как мучился от непонимания того, почему Ишмерай так разозлилась на него. Не понимал тогда, но понял потом, когда ехал в Атию к герцогу Атийскому просить руки его дочери после того знаменитого скандала.

«Ты любила меня еще тогда, Ишмерай, — шептал ей во сне Марк, сжимая одеяло, но ему снилось, что он сжимает ее тонкие руки. — Ты любила меня с самого детства, а я любил тебя. И боялся понять это, боялся признаться себе в этом. Я так долго искал то, что всегда было так близко. Ты будешь моей женой?..»

«Буду…» — отвечала она, целуя его.

— Он говорит во сне! Вы только послушайте! Чужак разговаривает во сне!

Грубый возглас Валефора разорвал чудесный сон, и Марк, вздрогнув, проснулся.

Принц открыл глаза, пошевелился и был готов огрызнуться, как что-то холодное обрушилось на его голову и пролилось за шиворот. Лес окутали гнусные смешки, и Марк встряхнул головой — это была всего лишь вода. Валефор хохотал громче всех, посмеивался и Басил.

Марк позабыл себя от ярости. Они разлучили его с Ишмерай. Встречи ночью, во сне — единственная роскошь, которая теперь ему доступна. Марк подскочил, кинулся к Валефору и обрушил на него град ударов. Он бил шамширца по лицу, быстро уложил его на лопатки и рычал что-то нечленораздельное. Валефор от неожиданности растерялся, но был способен отвечать. Он пытался сбросить с себя Марка, но тот вцепился в него мертвой хваткой, и Валефор начал задыхаться. Шамширцы веселились, но через несколько минут забеспокоились и кинулись разнимать дерущихся.

Чья-то могучая рука подняла его за шиворот, и Марка оторвало от ненавистного противника. Перевернувшись на живот, Валефор мучительно закашлялся и просипел:

— Это же просто вода!

— Никогда не прерывай моего сна! — заорал Марк, вырываясь из стальной хватки Басила.

— Угомонись! — рычал Басил, изумляясь бешенству пленника.

— Если ты еще раз дотронешься до меня, клянусь, ты сдохнешь! — не унимался Марк.

Валефор зарычал, вооружился саблей и принял боевую стойку.

— Довольно! — крикнула прыгнувшая между ними Рабинара. — Сакрум увидит и подвесит вас обоих на крюках за яйца!