Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Мэйда побледнела, схватилась за слега выпирающий живот и с ненавистью поглядела на горы еды, которые были еще не съедены. Вайнхольды любили плотно покушать и никогда не изменяли этой своей любви.

Часы пробили полдень, но господин Вайнхольд, гулявший по саду, так и не вбежал в дом с радостным воплем, что приехал «дорогой Адлар», и Альжбета потеряла всяческое внимание к Мэйде, которая старательно выводила гаммы.

Произошедшая накануне встреча с Александром до сих пор казалась Ишмерай чудом, и она боялась, что какое-то обстоятельство вынудит его покинуть Аннаб навсегда. Она стояла за спиной Мэйды и каждые несколько минут подходила к окну, заламывала руки.

— Нежнее, нежнее! — приговаривала Альжбета. — Не выдыхай из себя воздух с такой силой. Не кричи, но пой. Не пой на выдохе, следи за своим дыханием. Ещё раз. Не пытайся выкрикнуть те ноты, которые плохо тебе даются или которые слишком высоки для твоего голоса. Будет еще хуже.

— Но они так чудесно получаются у вас! Я тоже хочу научиться!

— Мой голос выше твоего, — возражала Альжбета.

— Как жаль! — расстраивалась Мэйда.

— Не жалей! — смеялась та. — Дело не в высоте. Зато твой голос будет звучать глубже, к тому же ты можешь взять даже те низкие ноты, которые не могу взять я. Мы сделаем из твоего голоса алмаз. Представь, что во рту у тебя круглый, очень горячий камень. Вот. Вдохни поглубже еще раз. Нет, не ртом, а носом. Еще раз. Начали…

Занятие вдруг прервал радостный возглас Ханса Вайнхольда, вбежавшего в дом:

— Марта! Марта! — звал он жену.

— Что такое? — испуганно воскликнула она.

— Адлар едет!

— Боже Правый! — воскликнула госпожа Вайнхольд. — Ты поднял такой шум, что я уже решила — Его Величество Виллем начал новую войну против этих отвратительных…

В передней послышались оживлённые голоса. Господин Вайнхольд громко зазывал гостей в дом, а госпожа Вайнхольд начала вдруг хихикать громче и смущеннее, чем обычно при господине Бернхарде.

Альжбета почувствовала, что ей не хватает воздуха, и руки её сами перестали играть, как только в гостиную вошли хозяин дома, хозяйка, господин Бернхард, господин Майахоф и — девушка едва не вскрикнула — Александр Сагдиард. Он, белокурый, голубоглазый, нестерпимо привлекательный, яркий, вошёл неторопливым уверенным шагом, держа безупречную осанку, улыбаясь вежливо, но прохладно и даже темно, с шпагой наперевес, в чудесном элегантном камзоле чёрного цвета, в чёрном плаще. Альжбета обращала внимание на прохожих в Аннабе, поэтому повидала многих людей, красивых и не очень, но таких, как Александр, здесь можно было встретить нечасто. Вероятно, именно поэтому Марта Вайнхольд не сводила с него горящих глаз. Она хихикала и не могла сказать что-нибудь разумное или любезное. Александр выглядел очень внушительно.

Альжбета, помня, что никто не должен знать о том, что они давно знакомы с Элиасом Садеганом, поднялась и, стараясь унять волнение, направилась поприветствовать господина Майахофа и господина Бернхарда.

Завидев Ишмерай, Александр оглядел её несколько неуловимых мгновений и покосился на госпожу Вайнхольд, проверяя, смотрит ли она на него. Как только убедился, что смотрит, то отвернулся.

— Альжбета! — радостно воскликнул священник.

— Дер Майахоф, — нежно отозвалась Альжбета, сделала книксен и поцеловала ему руку.

— Миррина Камош, — прошелестел господин Бернхард и поклонился.

— Дер Садеган! — провозгласил господин Вайнхольд, указывая на Мэйду, которая глядела на Александра выпученными глазами, густо краснея. — Это моя дочь Мэйда.

— Миррина Вайнхольд, — тихо и очень приятно произнес Александр, слегка поклонившись девочке.

Девочка же сделала подобие книксена, но так сжато и неуклюже, что Альжбета мысленно вздохнула: месяцы занятий ничего не будут значить, если Мэйда будет способна от волнения забывать всё, чему её учили.

— А это Альжбета Камош, — услышала она голос господина Вайнхольда. — Эту чудесную девушку посоветовал нам дорогой Адлар. Она учит Мэйду музыке и пению…

— Очень рад, — сухо произнёс Александр своим низким голосом.

— И я рада, господин Садеган, — тихо и очень мягко ответила Альжбета.

Хозяева направились потчевать гостей обедом. Девушки шли позади, и всё то время, что они переходили из гостиной в трапезную, Мэйда дёргала своего учителя за руку и шипела:

— Ах, какой красивый! Какой красивый, миррина Камош! Он даже красивее Гюнтера! Как вы считаете? Какие у него глаза! Яркие, как небо! Какой он статный, сильный!

— Элиас Садеган взрослый мужчина, — шепнула ей Альжбета. — Он старше тебя раза в два. Гюнтер больше подходит тебе по возрасту. К тому же, вспомни, что рассказывал нам о нём господин Бернхард. Элиас Садеган жесток, если убивал с таким проворством.

— Он убивал на войне! — упрямо возразила девочка, дёргаясь, чтобы получше разглядеть впереди идущего блистательного гостя.