Наследники земли

– Мартин? – Раймундо покачал головой. – Он низенький, коротконогий и тучный – прямо засыпает на ходу. Говорят, он справедлив, но меня, выкреста, больше беспокоит его религиозность: его называют Церковником, Мартином Церковником. Он ходит к мессе по три раза на дню, живет в окружении монахов. Будущее не сулит ничего хорошего нам, обращенным, а уж тем из нас, кто не отрекся от веры, – и подавно.

Уго подумал о Рехине.

– Дела их все хуже, – заметил он как будто про себя.

– Чьи дела?

– Иудеев.

– Да. – Мужчины помолчали. От меняльного стола разило гнилью. – Как ты намерен поступить? – спросил наконец Раймундо.

– С чем? – Уго продолжал думать о Рехине.

– С Рожером Пучем.

– Я могу отказаться от должности виночерпия?

– Я бы тебе не советовал.

Раймундо помнил, как вели себя Рожер Пуч и граф де Наварклес при казни Арнау Эстаньола. В тот день после кончины Педро Церемонного еврей находился на площади и все наблюдал собственными глазами.

– Я ненавижу этого… – Уго поискал подходящее выражение и остановился на самом незамысловатом: – Сукина сына.

– Но ты уже понимаешь, каков его характер: Пуч всегда был спесив, а теперь, после войны на Сицилии, спеси в нем только прибавилось. Если ты откажешься, последствия будут ужасны. Не хочу даже и думать, что он сделает. Пуч самолюбив, он никогда не смирится с отказом, тем более от… – Раймундо предпочел не уточнять, чем же так нехорош Уго. – Тебя раздавят, – предрек он. – Арестуют за какую-нибудь ерунду, бросят в тюрьму или попросту убьют.

– Я гражданин Барселоны!

– Как и покойный Арнау.

«Да неужто я, жалкий крестьянин, могу равняться с мисером Арнау?» – подумал Уго про себя.

– Но ведь…

– Сынок, тебя всего-навсего просят стать виночерпием известного вельможи. Неплохая должность. Не думаю, что ты будешь часто видеться с Рожером Пучем. Тебе будут платить жалованье, ты даже сможешь прославиться.

Уго смотрел на него через стол, покрытый линялой тряпицей, не до конца понимая смысла этих бодрых слов. Он понял Раймундо только тогда, когда тот прикрыл усталые повлажневшие глаза и прошептал:

– От нас потребовали много больше.

И Уго решился. Он ведь всегда мечтал отомстить, а теперь сам Рожер Пуч подносит ему эту возможность на блюде. Отказываться было бы глупо.

13

На следующее утро Уго отправился на улицу Маркет, которая находилась за периметром древних стен, пересекала улицу Ампле с меняльной конторой Раймундо, потом улицу Мерсе и доходила до самого берега. Улица получила свое название в честь стоявшего на ней особняка семьи Маркет: Гальсеран Маркет был адмиралом каталонской армады, члены семьи были купцами и городскими советниками, и все без исключения являлись почетными гражданами Барселоны.

Уго шел по улице Мерсе, на которой стояли церковь и монастырь мерседариев: этот орден почти два века назад святой Педро Ноласко основал для выкупа христиан из сарацинского плена. На улице было полно народу: горожане заходили поболтать в пекарни и в мастерские, из-за которых улица делалась вдвое уже. Парень остановился в группе барселонцев, собравшихся вокруг глашатая, и навострил уши. Глашатай рассказывал, какие работы будут произведены в доме на этой улице, и соседи внимали каждому слову, чтобы понять, не затронет ли перепланировка их дома. «Докуда протянется балкон?» – спросил один из жителей. Уго увлекся и, как и все, вообразил себе балкон, который рисовал в воздухе мастер-каменщик. «Он что, будет выходить на мой огород?» – поинтересовался другой сосед. Из-за толпы Уго даже не мог разглядеть этот огород. Зато дома он снова ясно видел перед собой спину, покрытую зарубцевавшимися шрамами, – в то утро Барча опять спустила свою рубаху. В этом уже не было смысла, поскольку мавританка больше не являлась его рабыней. Они успели коротко поругаться на рассвете, когда Уго собирался в Барселону.

– Замолчи, – отмахнулся Уго, когда Барча попросила его отказаться от работы на Рожера Пуча. – Ты сама не знаешь, что говоришь.

– Ты ведь не хочешь на него работать.

Барча была права: Уго не хотел, но и испытывать тяжелый характер этого вельможи он тоже не хотел, к тому же виноделу представился случай подобраться к своему врагу.

– А ты что, думаешь, каждый волен делать то, что он хочет? – буркнул он в спину мавританке, которая уже развернулась к лестнице.

– По крайней мере, нужно попытаться, – ответила Барча и в доказательство предъявила свою иссеченную спину – следствие ее несговорчивости.

От мыслей о спине Барчи парня отвлекли дребезжащие причитания старухи с улицы Мерсе: «А если эту стену построят, мой дом что, останется без солнечного света?» Уго отругал себя за ненужную остановку и трату времени. Он спросил у уличной ребятни, где искать дворец Рожера Пуча, – мальчишки запутались в объяснениях и в конце концов отправились вместе с ним. Уго остановился возле крепких деревянных ворот, окованных железным орнаментом; за воротами открывался мощеный двор. Ребятишки притиснулись к взрослому дядьке, всем хотелось заглянуть внутрь.

– Ну все, – отогнал помощников Уго. – Ступайте играть в другое место.