Наследники земли

Но Уржельца предали не только каталонцы. Король Наварры, который прежде позволял гасконским и французским наемникам проходить через свои земли, отозвал разрешение и запретил кому бы то ни было в его королевстве оказывать поддержку повстанцам. Примерно в то же время скончался король Англии – на престол взошел принц Уэльский, принявший имя Генриха Пятого. Новый монарх первым делом заключил договор с Фердинандом, а потому обязательства помощи, взятые на себя его братом, герцогом Кларенсом, также были отозваны. И наконец, большая часть гасконского войска, нанятого доном Антонио де Луной за счет родового имущества дома де Уржель, взяла деньги и попросту сбежала.

Все эти новости дошли до Уго, когда он уже торговал вином со своей повозки в кишащем народом лагере. Вскоре у него кончились запасы, и он был вынужден покупать отвратительное вино по непомерным ценам у королевских поставщиков. Армия короля Фердинанда – восемь тысяч пехотинцев и четыре тысячи конников – исправно снабжалась припасами и разного рода продовольствием за счет престола. Однако пайкá всегда казалось недостаточно, и ко всем недовольным солдатам, искавшим иные пути снабжения, неизменно прибивались тысячи гражданских, мужчин и женщин, следовавших за армией. Здесь были и рабочие-сдельщики, своими неутомимыми трудами превращавшие лагерь в небольшой город: плотники, сооружавшие осадные башни; лесорубы; аптекари и оружейники, изготовлявшие порох; погонщики мулов и возчики, веревочники, кузнецы и многие-многие другие. Особенно выделялись дробильщики камней: обычно они занимались изготовлением камней для мельниц, а в лагере – каменных шаров, которыми стреляли бомбарды. Работа по снабжению армии снарядами (обстрелы Балагера велись непрерывно) была настолько тяжелой, что многие не выдерживали и бежали из лагеря. Королевские войска настигали беглецов и возвращали уже в цепях – король Фердинанд приказал всем дробильщикам Каталонии предстать перед ним.

Двенадцать тысяч солдат в армии Фердинанда. Тысяча восемьсот в строю графа Уржельского. Если в июле всадники графа еще вступали в бой с осаждающими войсками, то в августе уже перестали совершать вылазки. В то время как королевские бомбарды – некоторые из них чрезвычайно крупного калибра – непрестанно обстреливали Балагер, поднимая страшный грохот и внушительные столбы пыли от падающих строений, у графа почти закончился порох, и редкие ответные выстрелы носили чисто символический характер. Сама беременная графиня Уржельская попросила у короля милости, чтобы его артиллеристы не целились в башню, где она заперлась со своими дамами, – милость, которую Фердинанд предоставил при условии, чтобы ее муж не скрывался там. В городе было мало еды, и многие из осажденных выбирались из Балагера, чтобы купить пищи в хорошо снабжаемом лагере и вернуться домой – или же дезертировать, поскольку король обещал перебежчикам помилование.

– Как там обстановка? – спросил Уго однажды ночью доверенного солдата графа, который с момента прибытия виночерпия выступал в роли посредника.

Солдат в ответ только фыркнул. Дело было в середине сентября, встречи носили срочный характер, Уго с солдатом глядели в оба и старались не вызывать ни малейших подозрений. В таких условиях особо не поговоришь.

– Расскажи, – настаивал Уго, предлагая плошку с вином, искрящимся в лунном сиянии.

Мужчина посмотрел на него и поджал губы.

– Нет ни малейшего шанса, что кто-нибудь придет к нам на помощь. От басен, которые выдумала матушка графа, чтобы его последователи не теряли надежды, теперь нет никакого проку, – выпалил солдат и, осушив плошку, тотчас же попросил вторую.

Уго не торопился снова наливать, и солдат понял сигнал.

– Жрать нечего, – продолжил он. – А вина нет и подавно. Нет ни серы, ни пороха. Ни корма для лошадей. Пусто. Городские советники просили графа сдать город королю. В ответ он говорит, что Фердинанд просто кастильский инфант, а настоящий король – он, граф Уржельский. Кто-то советует ему бежать, но его мать и приближенные, которые не надеются на помилование в случае капитуляции, упрямятся и твердят, что Хайме должен либо стать королем, либо умереть в борьбе за власть.

– Так и помрет, наверное? – шепнул Уго.

– Как пить дать, – кивнул солдат, вновь протягивая плошку.

Уго налил вина, и собеседник немедленно выпил.

– Мерзость какая, – буркнул солдат.

– Тяжелые времена, – стал оправдываться Уго. – Чем богаты, тем и рады.

– Ладно, к делу. Есть письма для графа?

– Нет, – солгал Уго.

Солдат удивился:

– Граф ждал, что ему придет несколько писем…

– Но мне ничего не пришло, – твердо сказал Уго.

– Может, почта задержалась?

– Должно быть, так и есть, – пожал плечами Уго. – Наверное, случилось что-то.

– Ладно, я еще вернусь… а может, и нет, – попрощался солдат.

– Удачи, – сказал Уго.

Затем он взял письмо с печатью графа Уржельского, которое ему только что передали, и спрятал его под одной из досок повозки вместе еще с тремя письмами, которые ему пришли от Рожера Пуча.

– Почему ты его обманул? – послышался голос Катерины.