Наследница

В то же самый день в Ашхабаде молодой лейтенант в строгом штатском костюме стучал в дверь Екатерины Ильиничны Синицыной. Он не стал ходить вокруг да около, а сразу же объяснил ей цель своего визита. Рассказал о гибели мужа, о том, что есть подозрения, что смерть его была неслучайной и замешана в этом женщина. И у следствия есть надежда, что, может быть, Екатерина Ильинична встречалась с мужем в последние годы или видела эту женщину.

— Когда лететь? — спросила Синицына.

— Сейчас, — развел руками молодой человек.

Синицына прошла в коридор и принялась натягивать пальто.

— Екатерина Ильинична, вы хоть передник снимете. И суп у вас на плите остался… — оторопел от такой прыти лейтенант.

В самолете она думала только о том, что провидение все-таки существует. Всю жизнь она на него надеялась, и вот наконец оно явило свой лик и ей. Часто, проходя мимо небольшой православной церкви, что неподалеку от ее дома, Екатерина Ильинична останавливалась и робко заглядывала внутрь. «Нет, — говорила она себе, — без истинной веры я через этот порог не переступлю!» А теперь, значит, — можно. Теперь открылась ей вера истинная, осветила ее душу. Не мстить она едет молодой сопернице, о чем часто мечтала, а помочь тем, кто собирается вершить над ней суд праведный. Помочь без злорадства, с одним только состраданием к усопшему Павлу.

Теперь, когда его уже нет на свете, она готова простить ему все…

Молодой лейтенант никак не мог решиться: рассказать или нет. Было у него еще одно задание, на выполнение которого ушла первая половина дня. Показывал соседям Синицыных снимок Шмарина, но никто его не опознал. А вот рабочие сразу признали в Шмарине москвича, который расспрашивал о Борисе. Лейтенант хорошо знал материалы дела. И понимал, что Бориса устранили потому, что он видел и запомнил настоящую наследницу. Но вот говорить ли об этом матери? Не хватит ли с нее горя? Когда самолет пошел на посадку, лейтенант решил, что говорить ничего не станет, потому как нет в этом никакой надобности…

19–26 января 2001 года

В конце концов, основываясь на показаниях Зинаиды Максимовны Козловой, которая узнала среди четырех женщин Галину Ивановну Светлову, и Екатерины Ильиничны Синицыной, заявившей, что это совсем не та молодка, на которую по старческому маразму польстился ее бывший муж, Галину Светлову удалось припереть к стенке, и она созналась, что действительно некоторое время выдавала себя за погибшую Анну Синицыну. Но — и только.

Проверили ее кредитную карточку. На счету оказалось ровно сто рублей. Известие это шокировало Галину, и она начисто отказалась отвечать на любые вопросы.

В связи с тем, что на Светлову было заведено уголовное дело, в банке были вынуждены выдать полную информацию относительно счета Анны Синицыной. Оказалось, что на счету осталось чуть более трех миллионов долларов. Остальные деньги были сняты через банкоматы.

На счет наложили арест. Подследственные на вопросы не отвечали. Колеса розыска вращались вхолостую. Дело зависло.

34

27 января 2001 года

Воронцов бродил по своей квартире как привидение. За последнюю неделю он осунулся и похудел — ни Чубатый, ни Пахомыч не давали о себе знать. Каждый вечер хватался за бутылку водки, но все не решался выпить — смотрел на телефон как зачарованный. «А вдруг я понадоблюсь им именно сейчас? Вдруг приедут, постучат, скажут — собирайся, есть дело».

Под глазами залегли темные круги. Бесцельное ожидание угнетало. Наконец Воронцов решился. Нужно звонить и проситься назад. Кем угодно. Пусть рядовым оперативником, пусть даже на подхвате. Только бы снова — в дело. Он уже почти созрел, чтобы позвонить Чубатому, но тут прорезался Ванька со своими извечными приглашениями. Он позвонил двадцать седьмого января с утра пораньше и вяло, словно по обязанности, спросил, не желает ли Воронцов принять участие в застолье по поводу его именин, где обязались быть многие их старые знакомые.

— Буду, — сразу же согласился Воронцов. — А Пахомыч явится?

— И не только он. Значит, ждать?

— Ждать.

— Надеюсь, не как всегда, — буркнул Иван и положил трубку.

В махонькой квартире Ивана было не протолкнуться. Столпотворение начиналось в коридоре и заканчивалось за большим столом, занимающим целую комнату. Гости были вынуждены сидеть с прижатыми к бокам локтями, зато все поместились. Воронцову отвели место рядом с Пахомычем. Чубатый оказался на другом конце стола. Заметив его, Николай обратил внимание на красивую строгую женщину, которой Павел активно подкладывал салаты и безуспешно пытался подлить вина. Поймав пристальный взгляд Воронцова, женщина повернулась и отчего-то показалась Николаю давно знакомой. Он перебирал в памяти всех бывших сотрудниц, с которыми приходилось сталкиваться по работе, но никак не мог вспомнить, кто же это.

Пахомыч толкнул Николая в бок:

— Знаешь, а у нас снова проблема. Если честно, не хватает светлых голов…

— Ген, а места для дурных голов еще остались? — спросил Николай и затаил дыхание.

— Подыщем, — разулыбался Пахомыч так, словно только и ждал от Николая этой просьбы.