Наследница Ингамарны (СИ)

Утром Гинта чувствовала себя вполне сносно, но дед всё же на несколько дней освободил её от занятий. Она то и дело ловила на себе его тревожные взгляды. Она ничего никому не рассказывала, только подолгу стояла у окна и смотрела в сад, который теперь круглые сутки сверкал огнями. А иногда, одевшись потеплее, поднималась на верхнюю террасу и стояла там, глядя на горы. Они сейчас тоже постоянно светились, и никого в Сантаре это не удивляло. Горные боги любят зажигать диурин, а в период Божественной Ночи они заставляют его гореть особенно ярко. Ярче всех светилась гора Эйринтам. Она то пылала холодным бело-голубым пламенем, то окрашивалась в нежно-розовый и лиловый, а отдельные «башни» и «шпили» вспыхивали оранжевым и алым. Иногда она сияла так, словно была отлита из золота и уллатина, а бывали дни, когда переливалась всеми цветами радуги. Гора Эйринтам состояла из кристаллов самых разнообразных оттенков, и её цветовая гамма изменялась в зависимости от того, какие камни в данный момент горели ярче. Отсюда, из Ингатама, эта вершина напоминала дворец, хозяева которого проводят время в бесконечных праздниках и почти каждый день меняют в своих апартаментах освещение. Таома говорила, что, являясь в Средний мир, солнечный бог и его супруга принимают человеческий облик. Гинта иногда задавалась вопросом, в каком мире находится Эйринтам — в Верхнем или в Среднем? Всё-таки горы стоят на земле, хоть и упираются в небо, а Эйринтам гораздо ниже снежной обители Харранга. Кое-кто в Сантаре считал, что Эйринтам — не диуриновый, а ледяной дворец, и там живут ханны, а чуть ниже простирается окружённое горами царство озёр, где обитают Лилла и её дети линны. Они все рядом — Харранг и Лилла, ханны и линны. Одни повыше, другие пониже. Одни совсем холодные, другие немного теплее…

«Если солнечный бог из линнов, то он им брат, — думала Гинта, глядя на мерцающие вдали вершины. — И ханнам тоже. И он может приходить к ним в гости. Самые высокие горы очень близко к солнцу, но снег на них не тает…»

Однажды ночью ей приснилось, что кто-то запер её в древнем святилище на берегу Наугинзы. Диуриновый фонарь погас. Она не могла его зажечь и в ужасе колотилась в наглухо закрытую дверь. Там был ещё кто-то. Безмолвный и невидимый. Он смотрел на неё из темноты. Гинта должна была кому-то помочь, но никак не могла открыть эту проклятую дверь и вырваться отсюда. Потом она поняла: надо произнести вслух слово, написанное на уллатиновой пластинке, — и дверь откроется. Четыре загадочных знака стояли перед её мысленным взором, но она не знала, как их прочесть. А конец слова вообще съела ржавчина…

Утром у неё поднялся жар. Её знобило и постоянно хотелось плакать. Почему она тогда убежала? Это был не танх. Ведь статуя светилась — это был знак. А она струсила. Аттана из самого древнего и славного рода. Наследница мудрости Диннувира.

Таома укладывала её в постель, а она то и дело вскакивала и бросалась к окну. Хель не светился. Гинта плакала. Она целый день исступлённо смотрела на уллатиновую пластинку. Четыре непонятных знака прыгали и расплывались перед глазами.

Дед снял у неё жар и головную боль, но усыпить не смог. Гинта слышала, как он разговаривал в соседней комнате с Таомой:

— Не забывай, что у неё самой очень сильное анх. И оно противится моему. В ней идёт какая-то борьба… Я чувствую присутствие неких высших сил. Они мне неподвластны. Я боюсь за её жизнь и за её рассудок. Старайся не раздражать её, угождай во всём, а я должен кое с кем посоветоваться.

Гинта знала: сейчас он уединится, чтобы сделать мост со своими знакомыми нумадами-самминами. Ей было всё равно. Пусть делают, что хотят, только пусть все оставят её в покое. К вечеру ей стало лучше. Она даже с аппетитом поела, чем очень обрадовала и Таому, и деда.

— Не волнуйтесь, мне уже совсем хорошо, — заверила их девочка. — И пожалуйста, не сидите со мной. Я сейчас усну, а завтра буду здорова.

Дед, похоже, немного успокоился и удалился в свои апартаменты. Таома, не желая покидать покои аттаны, легла в соседней комнате.

— Спи, дитя моё, — сказала старуха. — Это всё Кама. Это она посылает призраки и дурные сны. Я сегодня пожертвовала в её храм много душистой смолы. Старшая тиумида побещала, что будет жечь её всю ночь и молиться. Послезавтра Кама пойдёт на убыль.

Оставшись одна, Гинта выглянула в окно. Бледная луна висела в небе, как пыльный светильник. Кама. Мрачная, таинственная богиня, посылающая людям кошмары. Она бесплодна, и всё, что она рождает, обманчиво. Кама — злая колдунья. Она вечно плетёт козни, выдёргивая нити из ткани мирозданья… Так пелось в одной старинной песне. Гинта не совсем понимала смысл этих слов, но она знала: все козни Камы служат одной цели — завладеть Эйрином. Сейчас солнечный бог отдыхает в своём диуриновом дворце, а она нависла над тёмной землёй, как призрак, и лелеет свои коварные замыслы.