Наследница трех клинков

Арист, почти не удивившись Мишкиному явлению, рассказал диковинное: дура оказалась отнюдь не дурой, а очень даже сообразительной курляндской баронессой, и она не побоялась отправиться к самому Шешковскому, чтобы просить за Нечаева. Что она говорила – неизвестно, а после беседы ее отвезли обратно к госпоже Егуновой, которая, оказывается, была единственной родительницей дуры, и та приняла девицу как родную дочь, клянясь, что безмерно к ней привязалась и жить без нее не в силах.

– Ох, ни хрена себе! – воскликнул Мишка. Надежда получить деньги от Фомина с треском рухнула в тартарары.

– Весьма тонко подмечено, – согласился Арист.

– Но ежели мы каким-то бесовским образом притащили в столицу баронессу, то где же дура?!

Арист развел руками.

Мишка понял, что прямо сейчас в этой интриге все равно не разберется, и вообще нужно оставить ее в прошлом, и перешел к делу.

– А не хочешь ли ты, сударь, объявить еще одно ассо – мое с госпожой Фортуной? – спросил он. – Только на сей раз я буду биться без маски, и пусть в листках напечатают мое имя.

Арист, которого вообще было трудно смутить, посмотрел на Мишку очень озадаченно.

Он увидел не прежнего Нечаева с неизменной приветливой улыбкой, а человека, принявшего какое-то подозрительное решение. Улыбка обернулась оскалом, и Арист, впервые за все время знакомства, понял, что Мишка может быть опасен. Не только искусством фехтовальщика, но и чем-то иным, упрятанным в душе; возможно, сочетанием ласкового нрава, непременной принадлежности дамского угодника, и отсутствием жалости.

– Пожалуй, можно. Сейчас в столицу приехали из Ревеля англичане, уже навестили меня. Они бы охотно поглядели на такое ассо – ведь у них есть девицы-гладиаторы, и им любопытно знать, на что способна русская фехтовальщица.

– Поскольку мы с мадемуазель Фортуной уже знакомы, то тянуть с этим ассо не стоит, – сказал Нечаев. – Пусть она выберет удобный для себя день. А что, господа придворные еще не разгадали, кто под маской?

– Весь женский штат государыни перебрали. Подозревают, а доказательств нет. – Арист усмехнулся. – И не будет. Хорошо, сударь, я составлю еще пару ассо, а ты не теряй время зря, занимайся. Я к тебе капитана пришлю.

– Это верно, – согласился Нечаев.

И два последующих дня только фехтованием и занимался, препоручив хозяйство вернувшимся Маше и Федосье. Женщины были настолько перепуганы, что Нечаев насилу уговорил их остаться в столице еще на несколько дней, а не убегать в Царское Село пешком, с узлами за плечами.

Меж тем Фрелон и Фурье встретились с Бротаром. Это было несложно – уж они-то, в отличие от Бергмана, знали, где он поселился вместе со знатной особой, которая на сей раз взяла имя не господина Поля, а господина Жоржа Декриера. Пришлось принять меры предосторожности, обставить свидание как случайную встречу в Гостином дворе, в задней комнате меховой лавки, и не слишком увлекаться философией и риторикой.

– Странно было бы, если бы этот Нечаев не выдал всех участников дела, – сказал господин Поль. – Жаль, такая блестящая затея провалилась… а как бы порадовался христианнейший король!.. Самое скверное – что ему уже доложено об ассигнациях. Придется огорчить его величество…

– Ничего не потеряно, – возразил Бротар. – Ведь у нас остались формы, есть и бумага, а научиться подделывать росчерк несложно – были бы стекло и свеча. Значит, нужно обрезать все ниточки, что ведут к нам.

– И первейшая из них – Нечаев.

– Да.

– И, выждав время, найти другую особу, через чьи руки проходят мешки ассигнаций… – задумчиво сказал Фурье. – Но Нечаева сейчас лучше не трогать. Я могу биться об заклад – Шешковский ждет, кто нанесет визит этому бездельнику. Возле его дома наверняка бродят подозрительные люди…

– Да, – согласился Фрелон, – но Нечаев глуп. Он воображает себя столичным вертопрахом. Он наверняка захочет бывать в обществе. А там, где толпа вертопрахов, очень удобно до него дотянуться. Даже если к нему приставлены переодетые полицейские.

– Удобно, – сказал Фурье и похлопал себя по боку – по тому самому месту, где к поясу был подвешен стилет в ножнах. – Нас трое, да Асмодей, который показал себя отличным слугой.

Бротар вздохнул с облегчением – его не посчитали.

Его интрига усложнилась – но, статочно, это было к лучшему. Если французы вздумают устроить покушение на Нечаева, то, может статься, столичная полиция их схватит. И тогда затея с фальшивыми ассигнациями будет очищена от всего лишнего и сомнительного. Да и не придется беспокоиться, что французы вскроют клавикорды, в которых хранятся пустые коробочки и обычные дощечки.

Приедет Пушкин-младший с формами, штемпелями и запасом бумаги, и очень, очень скоро бывший аббат помчится в благословенную Швейцарию!