Наследница в алых шелках

– Мне понадобилось столько времени на то, чтобы справиться с потрясением от твоего ухода.

От его близости и теплого дыхания по ее телу пробежала дрожь.

– Ты пришел к заключению, что мистер Лавлейс предлагает хороший план?

– Я не мог отрицать, что он очень разумен. Очень логичен. Поэтому мы с ним переговорили, и я осмотрел его мастерские. Даже отправился в Шропшир, чтобы увидеть остальное производство. Ты была права, Розамунда. Он сделает все как надо.

Розамунда закусила нижнюю губу, чтобы как-то справиться со своей глупой любовью.

– Я не хотела, чтобы твое потрясение продлилось несколько дней. Это в мои намерения не входило.

– Знаю. Но так получилось. Мне не хотелось мириться с тем, что ты уйдешь навсегда. Думаю, я сам не способен представить, насколько сильно тебя разочаровал.

– Не разочаровал. Ты был верен своему слову. Нашему соглашению. Что же до предприятия, я никогда особо не ждала, что ты легко с этим согласишься. – Губы ее задрожали, когда она попыталась улыбнуться. – Ты как-то сказал, что никогда не очаровывался женщинами, кроме как во время недолгого сумасшествия с леди Гриноу. И я понимаю почему. Тебя захватывали куда более важные вещи. Конечно, ты был одержим своими творениями. Я точно так же отношусь к своему магазину и шляпкам.

Он слушал очень внимательно, словно каждое слово Розамунды было исполнено глубокого смысла. Посередине ее монолога он чуть нахмурил лоб, и его внимание сделалось более пристальным, если такое вообще было возможно.

Откинувшись на спинку стула, он обратился внутрь себя, как часто проделывал раньше. Она никогда не обижалась на то, как он мог замыкаться в собственных мыслях. Ей это всегда казалось загадочным и волнующим.

Он снова поглядел на нее.

– Розамунда, ты уехала потому, что решила, что предприятие значит для меня больше, чем ты?

– Нет, потому что смирилась с этим. Ведь мы из-за этого поженились.

Он снова откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

Потом вдруг встал и сделал несколько шагов, повернулся к ней спиной и упер руки в бока. Кажется, она снова его разозлила, вот только даже представить не могла, чем именно.

Столь же внезапно развернувшись, Кевин ринулся обратно, отбросил свой стул и опустился перед ней на одно колено. Взял ее руки в свои.

– Розамунда, мы сказали друг другу, что женимся поэтому, но для меня это никогда не было просто браком по расчету. Я желал тебя с первого мгновения, когда увидел. Чем ближе я узнавал, кто ты такая, что ты такое, тем нужнее ты мне становилась. Я не врал, когда говорил, что никогда не очаровывался, но сейчас не могу этого сказать, не соврав, потому что давно очарован тобою. Пленен. Околдован. Ты похитила мое сердце, дорогая, и большую часть души. Не могу обещать, что никогда больше не скажу грубого слова, не разозлюсь или не сделаю еще чего-нибудь, в чем меня все обвиняют. Могу лишь обещать любить тебя вечно, где бы ты ни была.

Он наклонился и поцеловал руки Розамунды, прижавшись губами к ее коже. Глаза ее затуманились от охватившей волны счастья, и любовь вырвалась из сердца. Ее тронула искренность этого признания. Он даже не попросил ее вернуться. Просто хотел, чтобы она это знала, и неважно, что она решит или куда отправится.

Она поцеловала его в макушку.

– Спасибо, – прошептала она. – Я не могла больше притворяться, что не влюблена. Не упоминать об этом, принимая от тебя удовольствие и дружбу, но отрицая другое захватывающее меня чувство. Если ты тоже меня любишь, мне этого делать не придется.

Он поднял глаза. От облегчения в его взгляде у нее зашлось сердце.

– Тебе никогда не придется этого делать. – Секундная заминка. Вспышка настороженности. – Ты вернешься домой?

Она кивнула.

Он улыбнулся, затем поглядел на кровать. Взгляд его сделался озорным.

Рассмеявшись сквозь слезы, она потянула за узел его галстука.

– Ты, быть может, слишком благороден, чтобы требовать соблюдения своих супружеских прав, а я вот нет. – Она развязала узел. – Чем же ты займешься теперь, когда предприятие уже не требует всего твоего внимания? Трубами?

– И другими вещами. – Он сбросил сюртук, затем освободил ее ноги от туфель. – А все практические вопросы оставлю тебе. Мы прекрасная пара, Розамунда. Должно быть, герцог догадался, что так оно и будет.

Его руки проникли ей под платье и нащупали подвязки. Она вздрогнула, когда руки поднялись выше и напомнили ей о том, что ожидает впереди.

Трясущимися пальцами Розамунда принялась расстегивать пуговицы у него на жилете.

– Ты знал, что в Сити есть люди, которые купили бы долю в любом твоем изобретении, не видя его и не зная о его назначении?

– Это смешно.

Она отвлеклась на его рубашку и быстро избавилась от нее, так что его голая грудь оказалась открыта ее взгляду и рукам.

– Ты, должно быть, произвел впечатление на некоторых людей, пусть даже и оскорбил большинство.

Он спустил ее чулки и отбросил в сторону.

– Не представляю, каким образом. Однако приятно знать, что, если мы когда-нибудь захотим облапошить десятки акционеров, метод у нас уже есть.

Поднявшись с коленей, он заключил ее в объятия.