Наследный Король (ЛП)

— Но, капитан, я ничего не…

— Знаю. Заткнись. Я сейчас…

Тей проверил еще одну функцию, которую отобрал у него Король, удостоверился, что она работает, и применил ее.

— Пожалуйста, не волнуйтесь, капитан, — сказал он. — Я позволил себе некоторую вольность и выполнил вашу команду, поскольку уже имел контроль над данной системой. Сервиторы вашего мостика работают так, как вы приказали.

После того, как из общего вокса донесся голос Тея, команда мостика «Рамош Инкалькулят» на целых три секунды застыла в молчании. Для магоса уроня Тея было бы весьма неподобающе опускаться до чего-то столь неотесанного, как хвастовство, поэтому он решил считать, что маленькая вспышка радости, которую он ощутил, была просто удовольствием от заново обретенной власти над своим телом, движениями и чувствами.

Еще одна, завершающая последовательность ментальных перестановок, и к нему вернулось зрение. Тело как будто вышло из заморозки, и он осмотрел мостик корабля.

Все глядели на него в изумлении. Впрочем, нельзя их было за это осуждать.

— Уничтожу! — завопил Наследный Король на задворках его разума. — Ты познаешь полное уничтожение! Все, что ты знаешь, будет уничтожено!

— Прошу извинить меня на несколько минут, пожалуйста, — сказал Тей и вышел через двери мостика.

XXXVI

Наследный Король метался и корчился в ковчежном отсеке. Тей медленно шел по обзорной галерее, наблюдая за ним.

По замыслу Асфоделя тело Короля содержало множество подвижных деталей. Он был построен так, что соединения между сегментами его гигантского тела могли изгибаться и совершать резкие повороты. Его верхний корпус, подобный горе, присоединялся актуаторами к шасси и двигателям, находящимся внизу. И все это творение усиливалось гравитационными стабилизаторами, чтобы все титаническое тело Короля могло уклоняться в разные стороны, не позволяя вражеской артиллерии как следует прицелиться. Громадный вытянутый нос, который торчал вперед, как таран боевого корабля, мог подниматься в воздух, чтобы формации пехоты или бронетанковые соединения, наступающие позади него, могли проникнуть в пробитые тараном бреши в укреплениях.

Ничто из этого уже никак не могло ему помочь. Король висел, сжимаемый незримой силой гравитационных захватов «Могильного камня». Как бы он ни извивался и выгибался, вокруг не было ничего материального, что он мог бы толкнуть, до чего мог бы дотянуться тараном и сломать. В его поведении не было ничего рационального. Наследный Король содрогался в ярости и ужасе.

Бока артиллерийских палуб Короля качались от отчаянных попыток нацелить несуществующие орудийные батареи. Линии пустых барбетов, которые гребнем венчали его спину, с лязгом двигались туда-сюда, на горстке турелей, которые успели установить, мотались пустые стволы пушек. Гусеницы, которые могли бы сокрушить танк, как сапог — жука, крутились в тишине, топча лишь вакуум. По всей длине его тела-крепости вспыхивали прожекторы и сигнальные маяки, сверкая белым, пурпурным и красным светом. Общий эффект, как подумал Тей, производил жалкое впечатление — загнанное животное, отчаянно ощетинившееся в хватке хищных когтей.

Тей знал это существо. Теперь инфокатушки в его собственном теле и теле Бочонка были насыщены знанием о Наследном Короле, даже большем, чем его собственное. Он знал вкус и вес его металлических костей и его каменистой керамитовой кожи; он слышал треск его нервов и биение его плазменного пульса. Он, с откровенным отсутствием скромности, подозревал, что и сам Наследник, скорее всего, едва ли превосходил его в знании этого творения.

И, поскольку он знал и понимал его, работа была сделана. Но все же…

Но все же.

Тей ощущал некое странное чувство — безмятежность, порожденную полным утомлением. Он был не в том настроении, чтобы положить конец всему этому делу, хотя и не было целесообразных причин его затягивать.

Он еще немного понаблюдал за ним — за громадной боевой машиной, корчащейся за высокими окнами. Зрелище оказалось почти медитативным.

Он понял, что ждет знака. Чего-то, что стало бы формальной точкой, завершением его маленькой войны против Короля. Тей обдумал эту идею, взвесил ее здравость и рациональность. Похоже, в ней был смысл. Для Механикус были очень важны ритуалы, и поэтому подобало нанести какой-то последний церемониальный штрих.

— Я не знаю, понял ли ты сказанное мной ранее, — сказал он. — Много ли ты знаешь о нас? А о себе?

Из любопытства он отключил заглушку голоса Короля, но тот звучал почти несвязно — сплошная ярость и проклятья. Король не пытался торговаться или умолять. Тей предположил, что это демонстрирует храбрость. Или же в него до мозга костей было встроено высокомерие его создателя.