Наследство дьявола, или Купленная любовь

Стена поднялась, открывая экран. Теперь картинка была совершенно отчётливой. Князь увидел именно то, что хотел. Он удовлетворённо откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Всё получилось. Евгения в тюрьме. Игра вновь вошла в нужную колею. Всё-таки он правильно рассчитал ходы. Игроки пытались импровизировать, но не смогли переиграть Князя. Теперь только от него зависит судьба девчонки. Он будет решать, когда и что с ней должно произойти. Он снова чувствовал себя режиссёром.

Князь открыл глаза и долго с упоением смотрел на картинку на экране. Даже в тюремной робе Евгения выглядела соблазнительно. Упрямая косая чёлка, чуть пухлые губы, взгляд испуганный, но не затравленный. Сколько потребуется дней, проведённых в Тортуре, чтобы эта гордячка стала покорной и бросилась на шею тому, кто внесёт залог? Два, три, неделя?

Князю не хотелось долго ждать. Ему казалось, он может не вытерпеть первым. Он представил, как отвезёт её, измученную неволей, в особняк. Как окружит роскошью — пусть почувствует контраст. Он сам приготовит ей ванну. Лепестки роз и лавандовый гель. Она войдёт во вспененную воду. А он будет смотреть на её грациозные движения. Он не будет торопиться. Есть в ней что-то такое, что хочется распробовать не спеша.

Глава 43. Борись!

Оказывается, в неволе время течёт очень медленно. Складывалось впечатление, оно просто остановилось, застыло, увязло в Жениной безысходности, и не может сдвинуться с места. Пространство тоже сделалось густым, плотным, но при этом безжизненным. Не ощущалось колыхания воздуха, предметы будто приросли к своим местам. Единственное, что не утратило способность шевелиться — это мысли. Они лились сплошным потоком. Их ничто не сдерживало. Наверно, впервые за всё время пребывания в Парадайзе у Евгении появилась возможность извлечь из памяти последние события до мельчайших деталей, не спеша проанализировать, сопоставить, понять скрытый смысл.

Ей вспомнилось видение — плачущий ребёнок. В первый момент оно произвело сильное впечатление. Но потом события закрутились так стремительно, что Женя подзабыла этот странный эпизод. А ведь если верить Этель, если принять за правду все те мифы об особенностях Парадайза, то выходит, именно тогда Евгения и выбрала свою дальнейшую судьбу. И ведь всё сходится. Сначала она не поняла, что означал этот знак: несчастный, рыдающий малыш, спелёнутый в одеялко настолько туго, что не может шевельнуться. Зато теперь стало очевидно — это неволя. Евгения лишена способности действовать — связана по рукам и ногам, и несчастна, как тот безутешный младенец.

Захотелось завыть от отчаяния и тоски, от осознания дикой несправедливости, которая царит в Парадайзе. Выходит, Этель права. Судьба — жестокая, беспринципная Особа. Ею движет только азарт. Её забавляет играть людскими долями. Будто просто от скуки раскладывает пасьянс из человеческих жизней, и наблюдает исподтишка, как карты лягут. О справедливости даже речи не идёт. Чем Женя заслужила попасть в тюрьму? Что сделала не так? Да разве только с ней одной Судьба сыграла злую шутку? Вот Санди, к примеру. Он ведь хороший парень. Это сразу видно. Чуткий и добрый. Почему оказался брошен на самое дно? А сколько тут ещё таких обездоленных?

Евгения посмотрела на Эльвиру. Та сидела на кровати, уставившись в одну точку, и машинальными движениями переплетала косу. Ещё одна жертва жестоких игр? Наверняка, перебираясь с Земли в Парадайз, мечтала совсем о другой судьбе. Или она здесь не по своей воле, как и Женя?

— Эля, расскажи, как ты сюда попала, — Евгения надеялась, что соседка по камере не воспримет вопрос, как попытку вторгнуться в личное пространство.

Эльвира оторвалась от созерцания стены и, не переставая сплетать пряди, ответила:

— Говорю же, с мужем поцапались.

— Я имела в виду не в каталажку, а в Парадайз, — уточнила Женя. По интонации собеседницы поняла, что та не прочь поговорить.

— Как все, — скептично усмехнулась Эльвира. — Через портал. Собиралась сыграть с Судьбой.

— И как? Выиграла? Проиграла?

— Да никак, — Эля расхохоталась. В своей манере — громко и грустно.

Евгения уже привыкла, что сокамерница на всё реагирует смехом, поэтому не знала как расценивать ответ, но та, к счастью, начала пояснять, что имела в виду.

— Знаешь, что я тебе скажу. Нет никакой Судьбы, — Эльвира встала со своей кровати и пересела на Женину. — Когда-то я была такой же юной и наивной, как ты. Хотела верить в добрые сказки. Ну, или в злые. Хоть в какие-то. Хотела верить в чудо. Наслышалась об этом хвалённом Парадайзе и подалась сюда. На Земле-то меня жизнь изрядно потрепала. Довелось хлебнуть разного. Но думала, в ином мире всё будет по-иному — рискну, сыграю с Судьбой: или пан, или пропал…

Эля замолчала. Потом усмехнулась каким-то своим мыслям и, взявшись вновь переплетать косу, продолжила: