Наследство Каменного короля

В иной ситуации Алиенора, быть может, и примкнула бы к общей компании. В старые времена, в очень древние времена, которые сейчас ей казались какой-то выдуманной историей, она, когда случалось выезжать из Хартворда на день-другой, всегда проводила вечера со своим отцом и его солдатами, и это были одни из самых любимых моментов в таких путешествиях. Вечер, прохлада, отблески пламени таинственно пляшут на лицах собравшихся вокруг костра, а сама она сидит, закутавшись в тёплые шкуры, и с интересом слушает удивительные и часто страшные рассказы о приключениях, случившихся с разными людьми. Кверху поднимаются тоненькие струйки дыма от тлеющих самокруток, которые наёмники даже иногда передают друг другу: это какая-то трава, растущая далеко на восточных болотах, а дым от неё пьянит больше, чем самое крепкое вино и, как говорят, заставляет мечтать. Огромная кружка, наполненная тёплым элем или грогом, передаётся из рук в руки и иногда даже оказывается в её девичьих ладонях, а солдаты, подмигивая и добродушно ухмыляясь, подбадривают: пей, пей, девочка. И над всем этим – необъятный купол тёмно-синего неба, усыпанный звёздами. Но всё это было в другой жизни и как будто не с ней; сейчас при виде этого костра, вокруг которого сидели Дрого и его люди, в её душе возникало лишь что-то похожее на слабое сожаление о давно прошедших детских годах. Нынче это не для неё.

Девушки сидели в дальней комнатке, одной из двух, на которые делилось пространство кареты. В первой, меньшей из них, располагавшейся ближе к козлам, стояло что-то вроде небольшого дивана, точнее, скамьи со спинкой, обтянутой мягкой набивной тканью с конским волосом; там имелось три окна с занавесками: одно спереди и два по бокам, что позволяло обозревать окрестности. Вторая комната своими размерами превосходила первую раза в два. Там находилась кровать, которую при желании можно было принять за двуспальную, четыре окованных железом сундука для перевозки всякого скарба и подставка с небольшой жаровней, наполненной тлеющими углями - дым от них посредством трубы из гнутых металлических листов выводился наружу. Стены для красоты и пущего тепла завесили коврами, а на кровати лежала груда медвежьих и овечьих шкур, а также добрая дюжина подушек разных цветов и размеров. На крошечном столике возле изголовья горела дрожащим пламенем толстая свеча жёлтого воска.

Гвинет сидела на кровати в одной нижней рубашке. Немного подумав, Алиенора последовала её примеру и сняла с себя тяжёлое бархатное платье, украшенное золотой вышивкой: от горящих в жаровне углей здесь было довольно жарко.

- Он сумасшедший… - уже в который раз повторила Гвинет.

- Не знаю. - Алиенора пожала плечами. - Не замечала. По-моему, он просто дурно воспитанный и избалованный мальчишка.

Отношения между девушками быстро наладились; уже в первый вечер Гвинет поняла, что чувства её новообретённой невестки к Дрого далеки от любовных, и теперь в её глазах сквозило сочувствие.

Алиенора рассказала историю своего знакомства с Дрого без особых подробностей: только о том, что, оставшись без отца, она, без всякого желания с её стороны, заполучила себе в опекуны Рича Беркли, а тот, воспользовавшись своим правом старшего родственника, выдал её замуж, невзирая на их взаимную неприязнь.

- Да, ты не знаешь, - покачав головой, полушёпотом продолжила Гвинет, выглянув на всякий случай из маленького окошка в ту сторону, где возле костра расположились солдаты. Потом начала рассказывать, причём Алиеноре потребовалась некая толика внимания, чтобы её понять: говорила Гвинет очень быстро и довольно путано, но понемногу у девушки сложилась в голове относительно ясная картина того, что до неё хотела донести собеседница.

Дрого с детства отличался неуравновешенностью: по всей видимости, как предполагала Гвинет, это пошло от их матери Кэрон, младшей дочери графа Дакра, одного из могущественных баронов восточных земель королевства. Там, на востоке, издавна было принято жениться и выходить замуж за своих близких родственников. В семействе Дакр уже не первое поколение появлялись на свет больные либо сумасшедшие потомки, но самим баронам это казалось совершенно несущественным по сравнению с незыблемостью традиции.

- Слава богам, что меня сия участь миновала, - с серьёзным видом заявила Гвинет, - но не мою мать.